El modelo millonario / Образцовый Миллионер
Título El modelo millonario Sobre Hitos El modelo millonario Sobre Portada Libro descargado en www.elejandria.com, tu sitio web de obras de dominio público¡Esperamos que lo disfrutéis!
La fantaisie dun millionnaire!
El modelo millonario Oscar Wilde Traductor: Wikisource Fuente: Wikisource العربيةEnglishEsperanto A menos que uno sea rico, no sirve de nada ser un chico encantador.
La vida idílica es un privilegio de los ricos, no la profesión de los desempleados.
Сердечные переживания и романтика – привилегия богачей, а не занятие для безработных.
Los pobres deben ser prácticos y prosaicos.
Удел бедняков – быть практичными и прозаичными.
Es mejor tener un ingreso permanente, que ser encantador.
Лучше иметь гарантированный годовой доход, чем репутацию славного малого.
Estas son las grandes verdades de la vida moderna que Hughie Erksine jamás comprendió.
Таковы реалии современной жизни, но Хьюи Эрскин об их существовании даже не подозревал.
¡Pobre Hughie!
Бедняга Хьюи!
Intelectualmente hablando, no era de mucha importancia.
В интеллектуальном отношении он, скажем прямо, мало что собой представлял.
Nunca dijo una cosa brillante, o malintencionada en su vida.
За всю свою жизнь он не произнес ни одного остроумного или хотя бы ядовитого слова.
Pero, eso sí, él era sorprendentemente bien parecido, con su cabello castaño y rizado, perfil claro, y sus ojos grises.
Зато у него была удивительно привлекательная внешность – каштановые волнистые волосы, ясно очерченный профиль, серые глаза.
Era tan popular tanto con los hombres como con las mujeres, y tenía todos los éxitos, excepto el de ganar dinero.
Он пользовался большой популярностью в обществе, причем не только женском, но и мужском. У него были все достоинства, кроме единственного – умения делать деньги.
Su padre le había heredado su espada de caballería, y una edición de la Historia de la Guerra Peninsular en 15 tomos.
Отец оставил ему в наследство свою кавалерийскую саблю и 15-томную «Историю Пиренейской войны».
Hughie puso la espada sobre su espejo, y colocó la Historia... en un estante entre el Ruff's Guide y el Bailey's Magazine, y vivía con una renta anual de 200 libras que le facilitaba una vieja tía.
[1] Саблю Хьюи повесил над зеркалом, а 15-томник поставил на книжную полку между «Справочником Раффа»[2] и «Журналом Бейли». [3] Ну а жить ему приходилось на двести фунтов в год, которые выделяла ему на содержание его старая тетушка.
Él había intentado todo.
За что он только ни брался!
Había estado en la Bolsa durante 6 meses, pero, ¿qué hacía una mariposa entre toros y osos?
Полгода пытался играть на бирже, но разве место легкокрылой бабочке среди быков и медведей?
Había sido vendedor de té por un tiempo, pero pronto se cansó del pekoe y el souchong.
Немногим дольше занимался он торговлей чаем, но в один прекрасный день почувствовал, что сыт по горло сушонгом и пеко.
Entonces trató de vender jerez seco. Pero esa no era la respuesta, el jerez era muy seco.
[4] Тогда он попробовал себя на продаже сухого хереса, однако и это у него не пошло – уж слишком сухим был херес.
Finalmente, se dedicó a no ser nada, un joven inútil y encantador con un perfil perfecto sin profesión.
Кончилось тем, что он и вовсе оказался не у дел – обаятельный, ни к чему не пригодный молодой человек с прекрасным профилем и без определенных занятий.
Para empeorar las cosas, se enamoró.
Вдобавок ко всему он влюбился.
La mujer que amaba era Laura Merton, la hija de un coronel retirado que había perdido su temperamento y su digestión en la India, sin encontrar lo uno ni lo otro.
Его избранница, которую звали Лора Мертон, была дочерью отставного полковника, чей характер и пищеварение безнадежно испортились еще в Индии.
Laura lo adoraba, y él estaba dispuesto a besar la punta de sus zapatos.
Лора просто-таки боготворила Хьюи, а он готов был целовать кончики шнурков ее туфель.
Ellos formaban la pareja más encantadora de Londres, pero entre los dos no reunían ni un penique.
Во всем Лондоне не нашлось бы красивее пары, чем Лора с Хьюи, но и беднее их никого б не нашлось.
El coronel estaba muy encariñado con Hughie, pero no quería oír nada acerca de compromiso.
Полковник очень тепло относился к Хьюи, однако о помолвке и слышать не хотел.
«Ven, hijo, cuando tengas diez mil libras a tu nombre, y ya veremos», solía decir; y Hughie se ponía muy deprimido en esos días, y acudía a Laura para consolarse.
– Приходи ко мне, мой мальчик, когда на твоем личном счету будет не меньше десяти тысяч фунтов, – вот тогда и поговорим, – любил повторять он.
Una mañana, cuando él iba a Holland Park, donde vivían los Merton, se detuvo a ver a un gran amigo suyo, Alan Trevor.
Хьюи от этих слов страшно мрачнел и отправлялся за утешением к Лоре.
Éste era pintor.
В одно прекрасное утро, направляясь в Холланд-Парк,[5] где жили Мертоны, Хьюи решил заглянуть по пути к своему лучшему другу Алану Тревору.
En efecto, pocos evitan esta fiebre hoy día.
Тревор был живописцем, хотя, конечно, в наши дни живописцем считает себя чуть ли не каждый.
Pero era también un artista, y los artístas, por el contrario, son muy raros.
Но Тревор был не просто живописцем, а настоящим художником, а значит, принадлежал к категории, представители которой встречаются крайне редко.
Personalmente, él era un hombre raro y rudo, pecoso y de barba maltratada.
Внешне он производил впечатление странного и грубоватого человека; лицо его усеивали веснушки, во все стороны торчала рыжая, всклокоченная борода.
Sin embargo, cuando tomaba el pincel, se convertía en un maestro, y sus cuadros eran ansiosamente buscados.
Но стоило ему взять в руку кисть, как он тут же преображался во вдохновенного мастера, автора картин, пользующихся огромным успехом и спросом.
Él había estado muy atraído por Hughie al principio, pero hay que decirlo, sólo en lo referente a su personal encanto.
Нужно сказать, что Хьюи с первых же дней их знакомства очаровал его своим обаянием.
«La única persona que un pintor debería conocer», solía decir, «es a la gente tonta y bonita, de ésas que son un placer artístico cuando se admira, y un descanso intelectual a la hora de hablar.
– Художнику стoит общаться лишь с теми, кто красив и в то же время bкte,[6] – любил повторять он. – Когда на таких людей смотришь, отдыхает твой глаз, а когда с ними беседуешь, отдыхает твой мозг.
Los hombres bellos y las mujeres encantadoras gobiernan el mundo, o al menos, deberían hacerlo.» Sin embargo, después de conocer a Hughie mejor, le cayó tan bien por su alegría, su espíritu impulsivo, su generosidad, y su imprudencia natural, y le había dado acceso permanente a su estudio.
Мужчины-денди и женщины-душки – вот кому принадлежит мир или, по крайней мере, должен был бы принадлежать. Со временем, познакомившись с Хьюи поближе, он стал относиться к нему с еще большей симпатией, распознав в нем натуру отзывчивую, жизнерадостную и широкую, и Хьюи получил право беспрепятственного entrйe[7] в его студию в любое время дня и ночи.
Cuando Hughie llegó, encontró a Trevor realizando los retoques finales a una pintura de tamaño natural de un mendigo.
Хьюи застал своего друга за работой: Тревор наносил завершающие мазки на холст, изображающий в натуральную величину нищего. Портрет был просто-таки превосходен.
Éste se encontraba de pie en una plataforma levantada en un rincón del estudio.
Сам нищий стоял на возвышении в углу студии.
Era un hombre viejo y arrugado, cuyo rostro era semejante a un pergamino, y poseía una expresión muy lamentable.
Это был высохший, жалкого вида старик, лицо которого напоминало сморщенный, желтый пергамент.
Sobre sus hombros portaba una capa gruesa de color marrón, llena de desgarrones y hoyos, sus botas gruesas estaban remendadas e improvisadas, con una mano se apoyaba en un pilar, mientras que con la otra sostenía un sombrero maltratado para recibir la limosna.
С его плеч свисала изодранная накидка из коричневой мешковины, а его грубые ботинки были залатаны во многих местах.
«¡Qué modelo tan emocionante!» susurró Hughie, mientras saludaba con la mano a su amigo.
– проговорил шепотом Хьюи, обмениваясь с другом рукопожатием.
«¿Emocionante?» grito Trevor, lo más alto que pudo.
– Напротив, – возразил Тревор.
«Debí pensar en ello.
– Каким же кретином он, должно быть, меня считает!
Mendigos como él no se encuentran todos los días.
Не каждый день попадаются подобные экземпляры.
A trouvaille, mon cher, ¡Un Velázquez en persona!
Trouvaille, mon cher!
¡Cielos, lo que Rembrandt daría por él!» «¡Pobre viejo!» dijo Hughie, «¡luce tan miserable!
Бог ты мой, представляю, какую гравюру сделал бы из него Рембрандт!
Pero supongo, para tus pinturas, este rostro es una fortuna.» «Seguramente», replicó Trevor, «tú no querrías que un mendigo luzca felíz, ¿cierto?» «¿Cuánto cobra un modelo por sesión?» preguntó Hughie, mientras encontraba un asiento confortable en un diván.
– Ну, начнем с того, Хьюи, – отвечал Тревор, – что мне и в голову не могло прийти, что ты начнешь раздавать столь щедрые милостыни.
«Un chelín por hora» «¿Y cuanto podrías obtener por tus pinturas, Alan?» «¡Oh, por ésta puedo obtener 2000!» «¿Libras?» «Guineas.
– Ну а ты, Алан, – сколько ты получаешь за картину?
Los pintores, poetas y médicos siempre cobramos en guineas.» «Bueno, pienso que el modelo debería tener un porcentaje», dijo Hughie, riéndose.
– Если хочешь знать мое мнение, натурщики должны получать не за час, а в виде процента от выручки за картину, – сказал, рассмеявшись, Хьюи.
«El trabajo que hace es tan difícil como el tuyo.» «¡Tonterías, tonterías!
– Они ведь работают не меньше, чем ты. – Не говори ерунды!
Mira la molestia de poner la pintura solamente, y estar todo el día frente al caballete.
Возьми хотя бы нанесение красок на холст – да это же адский труд! А попробуй простоять целый день у мольберта!
Está todo muy bién, Hughie, para tí hablar, pero te aseguro que hay momentos en los que el arte casi consigue ha dignidad de la labor manual.
Тебе, конечно, легко говорить, но можешь поверить мне, Хьюи, – бывают моменты, когда начинаешь думать, что работа на ниве искусства мало чем отличается от тяжелейшего физического труда.
Pero no hables mucho; pues estoy muy ocupado.
Ладно, хватит болтать – мне нужно сосредоточиться.