SON / Сны
SON Madame Maraud was born and grew up in Lausanne, in a strict, honest, industrious family.
- У него жена в родах помирает, - сказал проснувшийся сторож, сидя на буфетной стойке и вертя цигарку из газетной бумаги.
She did not marry young, but she married for love.
- У всякого, значит, свое горе, - прибавил он рассеянно и вдруг сладко зевнул, оживленно, с непонятным злорадством заговорил: - Вот тебе и женился на богатой!
In March, 1876, among the passengers on an old French ship, the Auvergne, sailing from Marseilles to Italy, was the newly married couple.
И попадись в это самое разнесчастное село старик-священник из Епифани.
The weather was calm and fresh; the silvery mirror of the sea appeared and disappeared in the mists of the spring horizon.
По-прежнему было холодно и тихо, по-прежнему чернела за окнами тьма...
The newly married couple never left the deck.
- У всякого, значит, свое горе, - прибавил он рассеянно и вдруг сладко зевнул, оживленно, с непонятным злорадством заговорил: - Вот тебе и женился на богатой!
Every one liked them, every one looked at their happiness with friendly smiles.
А вчерась, говорит, во сне видел: будто обрили его догола и все зубы вынули...
his happiness showed itself in the energy and keenness of his glance, in a need for movement, in the animation of his welcome to those around him.
Перевели его, значит, весной, пробыл он честь-честью лето, а осенью и захворай.
hers showed itself in the joy and interest with which she took in each detail.....
А вчерась, говорит, во сне видел: будто обрили его догола и все зубы вынули...
The newly married couple were the Marauds.
- У всякого, значит, свое горе, - прибавил он рассеянно и вдруг сладко зевнул, оживленно, с непонятным злорадством заговорил: - Вот тебе и женился на богатой!
He was about ten years her elder; he was not tall, with a swarthy face and curly hair; his hand was dry and his voice melodious.
- сумрачно перебил сиплым голосом большой рыжий мужик с злыми глазами в рваном полушубке, сидевший на краю лавки против рассказчика.
One felt in her the presence of some other, non-Latin blood; she was over medium height, although her figure was charming, and she had dark hair and blue-grey eyes.
Спал я, как мне казалось, долго, но, открыв глаза, с тоской увидел, что на часах всего половина седьмого.
After touching at Naples, Palermo, and Tunis, they arrived at the Algerian town of Constantine, where M. Maraud had obtained a rather good post.
Перевели его, значит, из города в самый что ни на есть бедный приход, А за что перевели - пил дюже... значит, и перевели вроде как бы в наказание.
And their life in Constantine, for the fourteen years since that happy spring, gave them everything with which people are normally satisfied: wealth, family happiness, healthy and beautiful children.
Перевели его, значит, весной, пробыл он честь-честью лето, а осенью и захворай.
During the fourteen years the Marauds had greatly changed in appearance.
Какие такие наши годы?"
He became as dark as an Arab; from his work, from travelling, from tobacco and the sun, he had grown grey and dried up—many people mistook him for a native of Algeria.
- сумрачно перебил сиплым голосом большой рыжий мужик с злыми глазами в рваном полушубке, сидевший на краю лавки против рассказчика.
And it would have been impossible to recognize in her the woman who sailed once in the Auvergne: at that time there was even in the boots which she put outside her door at night the charm of youth.
Но прошел истопник с кочергой, похожий на негра, и не затворил возле меня двери.
now there was silver in her hair, her skin had become more transparent and more of a golden colour, her hands were thinner and in her care of them, of her linen, and of her clothes she already showed a certain excessive tidiness..
Снова завизжала и заныла входная дверь, показался кондуктор в тяжелой мокрой шинели с оторванным на спине хлястиком, за ним смазчик с тусклым фонарем в руке... Я вышел на платформу.
Their relations had certainly changed too, although no one could say for the worse.
Только дюже, говорит, везде горя много, и ужли никакой тому перемены не буде?"
They each lived their own life: his time was filled with work—he remained the same passionate, and, at the same time, sober man that he had been before.
- У всякого, значит, свое горе, - прибавил он рассеянно и вдруг сладко зевнул, оживленно, с непонятным злорадством заговорил: - Вот тебе и женился на богатой!
her time was filled up with looking after him and their children, two pretty girls, of whom the elder was almost a young lady: and every one with one voice agreed that in all Constantine there was no better hostess, no better mother, no more charming companion in the drawing-room than Madame Maraud.
Послышался говор, потянуло махоркой... Мещанин, ехавший в город за доктором, сидел и курил с угрюмым, сосредоточенным выражением лица, на краю четвертой от двери лавки у чьих-то ног, а за растворенной дверью возле меня, в дымном сумраке под фонарем, тесной кучкой курили мужики и слушали кого-то, сидевшего против них.
Their house stood in a quiet, clean part of the town.
По-прежнему было холодно и тихо, по-прежнему чернела за окнами тьма...
From the front rooms on the second floor, which were always half dark with the blinds drawn down, one saw Constantine, known the world over for its picturesqueness.
Еле светили подкрученные фитили ламп и резко воняло керосином в пустом вокзале нашей захолустной станции, на буфетной стойке в третьем классе спал под тулупом станционный сторож.
On steep rocks stands the ancient Arab fortress which has become a French city.
И попадись в это самое разнесчастное село старик-священник из Епифани.
The windows of the living-rooms looked into a garden where in perpetual heat and sunshine slumbered the evergreen eucalyptuses, the sycamores, and palms behind high walls.
Я прошел в комнату для господ - там медленно постукивали в полусумраке стенные часы, на столе желтела прошлогодняя вода в графине... Я лег на вытертый плюшевый диван и тотчас уснул, утомленный тяжелой дорогой под дождем и снегом.
The master was frequently away on business, and the lady led the secluded existence to which the wives of Europeans are doomed in the colonies.
- У него жена в родах помирает, - сказал проснувшийся сторож, сидя на буфетной стойке и вертя цигарку из газетной бумаги.
On Sundays she always went to church.
Второй день мучается, царския врата в церкви отворили - ничего не помогает.
On weekdays she rarely went out, and she visited only a small and select circle.
- Воротится он завтра вблизу вечера, а она к тому времени помрет.
She read, did needle-work, talked or did lessons with the children.
- "Напрасно вы такие речи говорите, папаша, - это сторож-то ему, - напрасно, мол, так случилось.
sometimes taking her younger daughter, the black-eyed Marie, on her knee, she would play the piano with one hand and sing old French songs, in order to while away the long African day, while the great breath of hot wind blew in through the open windows from the garden.... Constantine, with all its shutters closed and scorched pitilessly by the sun, seemed at such hours a dead city: only the birds called behind the garden wall, and from the hills behind the town came the dreary sound of pipes, filled with the melancholy of colonial countries, and at times there the dull thud of guns shook the earth, and you could see the flashing of the white helmets of soldiers.
Все дочка-покойница вспоминается, все будто ждет она меня к себе... Убирай, мол, со стола - не идет мне еда на ум".
The days in Constantine passed monotonously, but no one noticed that Madame Maraud minded that.
Второй день мучается, царския врата в церкви отворили - ничего не помогает.
In her pure, refined nature there was no trace of abnormal sensitiveness or excessive nervousness.
Мещанин встрепенулся и взглянул на меня испуганно.
Her health could not be called robust, but it gave no cause of anxiety to M. Maraud.
Он, верно, говорил бы еще долго, но тут тяжело зашумел подходящий товарный поезд.
Only one incident once astonished him: in Tunis once, an Arab juggler so quickly and completely hypnotized her that it was only with difficulty that she could be brought to.
- У всякого, значит, свое горе, - прибавил он рассеянно и вдруг сладко зевнул, оживленно, с непонятным злорадством заговорил: - Вот тебе и женился на богатой!
But this happened at the time of their arrival from France; she had never since experienced so sudden a loss of will-power, such a morbid suggestibility.
А на дворе не хуже теперешнего льет, невзгода, и уж вечер заходит.
And M. Maraud was happy, untroubled, convinced that her soul was tranquil and open to him.
- У всякого, значит, свое горе, - прибавил он рассеянно и вдруг сладко зевнул, оживленно, с непонятным злорадством заговорил: - Вот тебе и женился на богатой!
And it was so, even in the last, the fourteenth year of their married life.
- У всякого, значит, свое горе, - прибавил он рассеянно и вдруг сладко зевнул, оживленно, с непонятным злорадством заговорил: - Вот тебе и женился на богатой!
But then there appeared in Constantine Emile Du-Buis.
И попадись в это самое разнесчастное село старик-священник из Епифани.
Emile Du-Buis, the son of Madame Bonnay, an old and good friend of M. Maraud, was only nineteen.
И попадись в это самое разнесчастное село старик-священник из Епифани.
Emile was the son of her first husband and had grown up in Paris where he studied law, but he spent most of his time in writing poems, intelligible only to himself; he was attached to the school of "Seekers" which has now ceased to exist.
А пришедши домой, сел было обедать, есть не наел, только ложкой помутил, встал и говорит сторожу, что при ём заместо служки был: "Что-то, говорит, мне холодно, свет, и так-то скушно, - просто мочи нет.
Madame Bonnay, the widow of an engineer, also had a daughter, Elise.
Лежу, говорит, гляжу на лампадку и вдруг вижу: отворяется тихенько-тихенько этак дверь и входит ко мне дочь-покойница.
In May, 1889, Elise was just going to be married, when she fell ill and died a few days before her wedding, and Emile, who had never been in Constantine, came to the funeral.
- Воротится он завтра вблизу вечера, а она к тому времени помрет.
It can be easily understood how that death moved Madame Maraud, the death of a girl already trying on her wedding dress; it is also known how quickly in such circumstances an intimacy springs up between people who have hardly met before.
- У всякого, значит, свое горе, - прибавил он рассеянно и вдруг сладко зевнул, оживленно, с непонятным злорадством заговорил: - Вот тебе и женился на богатой!
Besides, to Madame Maraud Emile was, indeed, only a boy.
И попадись в это самое разнесчастное село старик-священник из Епифани.
Soon after the funeral Madame Bonnay went for the summer to stay with her relations in France.
Перевели его, значит, весной, пробыл он честь-честью лето, а осенью и захворай.
Emile remained in Constantine, in a suburban villa which belonged to his late step-father, the villa "Hashim," as it was called in the town, and he began coming nearly every day to the Marauds.
И попадись в это самое разнесчастное село старик-священник из Епифани.
Whatever he was, whatever he pretended to be, he was still very young, very sensitive, and he needed people to whom he could attach himself for a time.
- У всякого, значит, свое горе, - прибавил он рассеянно и вдруг сладко зевнул, оживленно, с непонятным злорадством заговорил: - Вот тебе и женился на богатой!
"And isn't it strange?"
- Думаешь, не поспеет?
some said; "Madame Maraud has become unrecognizable!
- сказал кто-то с глубоким вздохом.
How lively she has become, and how her looks have improved!"
Сама вся в черном, а лицо белая, 6елая да красивая!
However, these insinuations were groundless.
Сам священник, говорят, рассказывал.