Cherchez la femme / Шерше ля фам
CHERCHEZ LA FEMME Robbins, reporter for the Picayune, and Dumars, of L'Abeille—the old French newspaper that has buzzed for nearly a century—were good friends, well proven by years of ups and downs together.
Роббинс и Дюмар, репортеры, первый — газеты «Пикайюн», а второй — «Пчелы», старой французской газеты, жужжащей уже около столетия, — были добрыми друзьями.
They were seated where they had a habit of meeting—in the little, Creole-haunted café of Madame Tibault, in Dumaine Street.
Они сидели в маленьком, посещаемом главным образом, креолами, кафе мадам Тибо на Дюмен-стрит, где они обыкновенно встречались.
If you know the place, you will experience a thrill of pleasure in recalling it to mind.
Если вам знакомо это кафе, вы не можете не вспомнить о нем с чувством удовольствия.
It is small and dark, with six little polished tables, at which you may sit and drink the best coffee in New Orleans, and concoctions of absinthe equal to Sazerac's best.
Оно небольшое и темное, с маленькими полированными столиками, сидя за которыми вы можете пить самый лучший кофе во всем Новом Орлеане, а также абсент, не хуже, чем у Сазерака.
Madame Tibault, fat and indulgent, presides at the desk, and takes your money.
Полная и любезная мадам Тибо восседает за конторкой и принимает от вас деньги.
Nicolette and Mémé, madame's nieces, in charming bib aprons, bring the desirable beverages.
Племянницы мадам — Николет и Мэмэ, в прелестных передничках с нагрудниками, подают вам напитки.
Dumars, with true Creole luxury, was sipping his absinthe, with half-closed eyes, in a swirl of cigarette smoke.
Дюмар пил свой абсент маленькими глотками, полузакрыв глаза, плавая в облаках дыма своей папиросы, с чисто креольским сладострастием.
Robbins was looking over the morning Pic., detecting, as young reporters will, the gross blunders in the make-up, and the envious blue-pencilling his own stuff had received.
Роббинс просматривал утренний выпуск «Пикайюн», разыскивая в нем, как это свойственно молодым репортерам, промахи в верстке газеты и исправления, внесенные, полным зависти к нему редактором в доставленный им материал.
This item, in the advertising columns, caught his eye, and with an exclamation of sudden interest he read it aloud to his friend.
Его взгляд упал на следующие строки в отделе объявлений, и, с восклицанием удивления, он прочел их вслух своему другу:
Public Auction.—At three o'clock this afternoon there will be sold to the highest bidder all the common property of the Little Sisters of Samaria, at the home of the Sisterhood, in Bonhomme Street.
— «Публичный аукцион. Сегодня в 8 часов будет продаваться с торгов все имущество сестер-самаритянок в доме, принадлежащем этому ордену, на Боком-стрит.
The sale will dispose of the building, ground, and the complete furnishings of the house and chapel, without reserve.
Будет продаваться земля, дом и вся обстановка его и церкви».
This notice stirred the two friends to a reminiscent talk concerning an episode in their journalistic career that had occurred about two years before.
Это объявление послужило для обоих друзей поводом вспомнить один случай из их репортерской практики, произошедший около двух лет назад.
They recalled the incidents, went over the old theories, and discussed it anew from the different perspective time had brought.
Они припоминали все отдельные инциденты, повторили все свои старые догадки и теперь снова обсуждали этот случай с изменившейся с течением времени точки зрения.
There were no other customers in the café.
В кафе не было посетителей, кроме них.
Madame's fine ear had caught the line of their talk, and she came over to their table—for had it not been her lost money—her vanished twenty thousand dollars—that had set the whole matter going?
Тонкий слух мадам уловил их разговор, и она подошла к их столику. Разве не из-за потерянных ею денег, не из-за ее таинственно исчезнувших двадцати тысяч долларов началось все это дело?
The three took up the long-abandoned mystery, threshing over the old, dry chaff of it.
Все трое вновь занялись давно забытой тайной, вновь перемалывая, как старую сухую мякину, все давно отброшенные, как негодные, прежние предположения.
It was in the chapel of this house of the Little Sisters of Samaria that Robbins and Dumars had stood during that eager, fruitless news search of theirs, and looked upon the gilded statue of the Virgin.
В этой самой церкви дома сестер-самаритянок Роббинс и Дюмар, во время своих тщетных поисков ключа к разгадке этой тайны, стояли, смотря на золоченую статую Святой Девы.
"Thass so, boys," said madame, summing up.
— Вы правы, мальчики, — промолвила, резюмируя все сказанное, мадам.
"Thass ver' wicked man, M'sieur Morin.
— Этот monsieur Морэн очень нехороший человек.
Everybody shall be cert' he steal those money I plaze in his hand for keep safe.
Все уверены, что он украл деньги, которые я дала ему на сохранение.
Yes.
Да.
He's boun' spend that money, somehow."
Он, очевидно, промотал их так или иначе.
Madame turned a broad and contemplative smile upon Dumars.
— Мадам с широкой улыбкой одобрения посмотрела на Дюмара.
"I ond'stand you, M'sieur Dumars, those day you come ask fo' tell ev'ything I know 'bout M'sieur Morin.
— Я хорошо поняла вас, monsieur Дюмар, когда вы пришли просить меня сообщить вам все, что я знаю о monsieur Морэне.
Ah!
О да!
yes, I know most time when those men lose money you say 'Cherchez la femme'—there is somewhere the woman.
Я знаю, что в большинстве случаев, когда у таких людей пропадают деньги, вы говорите: «Cherchez la femme» — здесь замешана какая-нибудь женщина.
But not for M'sieur Morin.
Но с monsieur Морэн это не так.
No, boys.
Нет, мальчики, это не так!
Before he shall die, he is like one saint.
До самой своей смерти он считался святым.
You might's well, M'sieur Dumars, go try find those money in those statue of Virgin Mary that M'sieur Morin present at those p'tite sœurs, as try find one femme."
Вы, monsieur Дюмар, с таким же успехом можете пытаться найти эти деньги в статуе Святой Девы, которую monsieur Морэн поставил в церкви этих petites soeurs, как пытаться найти в этом деле хотя одну femme.
At Madame Tibault's last words, Robbins started slightly and cast a keen, sidelong glance at Dumars.
При последних словах мадам Тибо Роббинс слегка вздрогнул и искоса бросил проницательный взгляд на Дюмара.
The Creole sat, unmoved, dreamily watching the spirals of his cigarette smoke.
Креол спокойно сидел и задумчиво следил за кольцами дыма, поднимавшимися от его папиросы.
It was then nine o'clock in the morning and, a few minutes later, the two friends separated, going different ways to their day's duties.
Все это происходило в девять часов утра.
And now follows the brief story of Madame Tibault's vanished thousands:
Через несколько минут друзья расстались и направились каждый по своей дороге к своим дневным занятиям.
New Orleans will readily recall to mind the circumstances attendant upon the death of Mr. Gaspard Morin, in that city.
В Новом Орлеане хорошо помнят обстоятельства смерти monsieur Гаспара Морэна, умершего в том городе.
Mr. Morin was an artistic goldsmith and jeweller in the old French Quarter, and a man held in the highest esteem.
Monsieur Морэн занимался художественными ювелирными работами в старом французском квартале и пользовался в городе всеобщим уважением.
He belonged to one of the oldest French families, and was of some distinction as an antiquary and historian.
Он происходил из одного из старейших французских родов и был известен, как антиквар и любитель древностей.
He was a bachelor, about fifty years of age.
Ему было около пятидесяти лет, и он был холостяком.
He lived in quiet comfort, at one of those rare old hostelries in Royal Street.
Он жил спокойно и с комфортом в одной из этих старых гостиниц на Роял-стрит.
He was found in his rooms, one morning, dead from unknown causes.
Однажды утром его нашли мертвым в его номере, и причина его смерти осталась невыясненной.
When his affairs came to be looked into, it was found that he was practically insolvent, his stock of goods and personal property barely—but nearly enough to free him from censure—covering his liabilities.
Когда разобрались в его делах, выяснилось, что он фактически несостоятелен; его товаров и личного имущества с трудом хватило на покрытие его долгов, чтобы оградить память о нем от общественного осуждения.
Following came the disclosure that he had been entrusted with the sum of twenty thousand dollars by a former upper servant in the Morin family, one Madame Tibault, which she had received as a legacy from relatives in France.
Затем выяснилось, что мадам Тибо, служившая когда-то экономкой в семье Морэн, доверила ему сумму в двадцать тысяч долларов, полученную ею в наследство от родных, проживающих во Франции.
The most searching scrutiny by friends and the legal authorities failed to reveal the disposition of the money.
Самые тщательные расследования друзей покойного и властей не смогли открыть, куда девались деньги.
It had vanished, and left no trace.
Они исчезли бесследно.
Some weeks before his death, Mr. Morin had drawn the entire amount, in gold coin, from the bank where it had been placed while he looked about (he told Madame Tibault) for a safe investment.
За несколько недель до своей смерти monsieur Морэн взял всю сумму золотом из банка, в который она была временно внесена, как он объяснил мадам Тибо, пока он искал для этого капитала верное помещение.
Therefore, Mr. Morin's memory seemed doomed to bear the cloud of dishonesty, while madame was, of course, disconsolate.
Память о monsieur Морэне, таким образом, оказалась опозоренной навсегда бесчестным поступком, а мадам Тибо была, конечно, безутешна.
Then it was that Robbins and Dumars, representing their respective journals, began one of those pertinacious private investigations which, of late years, the press has adopted as a means to glory and the satisfaction of public curiosity.
Вот тогда-то Роббинс и Дюмар, каждый, как представитель своей газеты, приступили к одному из тех упорных частных расследований, к которым за последние годы стала прибегать пресса.
"Cherchez la femme," said Dumars.
— Cherchez la femme! — сказал Дюмар.
"That's the ticket!"
— Да, это совершенно верно!
agreed Robbins.
— согласился Роббинс.