Gilson's Claim/Наследство Гилсона
THE FAMOUS GILSON BEQUEST
It was rough on Gilson.
Наследство Гилсона
Дела Гилсона были плохи.
Such was the terse, cold, but not altogether unsympathetic judgment of the better public opinion at Mammon Hill—the dictum of respectability.
Так гласило краткое, холодное, хоть и не лишенное некоторой доли сочувствия, заключение маммон- хиллского «света» — вердикт респектабельной части общества.
The verdict of the opposite, or rather the opposing, element—the element that lurked red-eyed and restless about Moll Gurney's "deadfall," while respectability took it with sugar at Mr. Jo. Bentley's gorgeous "saloon"—was to pretty much the same general effect, though somewhat more ornately expressed by the use of picturesque expletives, which it is needless to quote.
Что касается его противоположной, или, лучше сказать, противостоящей части, представители которой с налитыми кровью глазами беспокойно толкутся у стойки в «мышеловке» Молль Гэрни, в то время как столпы респектабельности пьют бренди с сахаром в роскошном салуне мистера Джо Бентли, — там, в общем, держались того же мнения, хотя высказывали его несколько более энергично, с помощью образных выражений, которые здесь нет надобности приводить.
Virtually, Mammon Hill was a unit on the Gilson question.
Одним словом, в вопросе о Гилсоне Маммон-хилл был единодушен.
And it must be confessed that in a merely temporal sense all was not well with Mr. Gilson.
И следует признать, что с мирской точки зрения дела мистера Гилсона обстояли действительно не совсем благополучно.
He had that morning been led into town by Mr. Brentshaw and publicly charged with horse stealing; the sheriff meantime busying himself about The Tree with a new manila rope and Carpenter Pete being actively employed between drinks upon a pine box about the length and breadth of Mr. Gilson.
В то утро, о котором идет речь, он был доставлен мистером Брентшо в город и публично обвинен в конокрадстве; и шериф уже прилаживал к Дереву новую веревку из лучшей Манильской пеньки, а плотник Пит, в перерывах между очередными возлияниями, прилежно трудился над изготовлением соснового ящика приблизительно по мерке мистера Гилсона.
Society having rendered its verdict, there remained between Gilson and eternity only the decent formality of a trial.
Поскольку общество уже изрекло свой приговор, Гилсона теперь отделяла от вечности лишь официальная церемония суда.
These are the short and simple annals of the prisoner: He had recently been a resident of New Jerusalem, on the north fork of the Little Stony, but had come to the newly discovered placers of Mammon Hill immediately before the "rush" by which the former place was depopulated.
Вот немногие краткие сведения о подсудимом. Его последним местожительством был Нью-Джерузалем, на северном рукаве Каменной речки; оттуда он и прибыл на вновь открытый прииск Маммон-хилл, совсем незадолго до начала «золотой лихорадки», вследствие которой местность, поименованная выше, почти совершенно обезлюдела.
The discovery of the new diggings had occurred opportunely for Mr. Gilson, for it had only just before been intimated to him by a New Jerusalem vigilance committee that it would better his prospects in, and for, life to go somewhere; and the list of places to which he could safely go did not include any of the older camps; so he naturally established himself at Mammon Hill.
Открытие новых россыпей пришлось весьма кстати для мистера Гилсона, ибо как раз около этого времени нью- джерузалемский комитет общественного порядка дал ему понять, что ради улучшения — и даже сохранения — своих жизненных перспектив ему лучше переселиться в другое место; а в списке мест, куда он мог бы переселиться без риска для себя, ни один из старых приисков не значился, поэтому вполне естественно, что он избрал Маммон-хилл.
Being eventually followed thither by all his judges, he ordered his conduct with considerable circumspection, but as he had never been known to do an honest day's work at any industry sanctioned by the stern local code of morality except draw poker he was still an object of suspicion.
Вышло так, что в скором времени за ним последовали все его судьи, и это принуждало его к некоторой осмотрительности; но доверия общества он так и не снискал, поскольку никто и никогда не слышал, чтобы он хоть день честно трудился на каком-либо поприще, дозволенном строгим местным кодексом нравственности, за исключением игры в покер.
Indeed, it was conjectured that he was the author of the many daring depredations that had recently been committed with pan and brush on the sluice boxes.
Ходили даже слухи, будто он непосредственно причастен к недавним дерзким кражам, произведенным с помощью щетки и таза в золотопромывных желобах.
Prominent among those in whom this suspicion had ripened into a steadfast conviction was Mr. Brentshaw.
Среди тех, в ком подозрение созрело в твердую уверенность, особенно выделялся мистер Брентшо.
At all seasonable and unseasonable times Mr. Brentshaw avowed his belief in Mr. Gilson's connection with these unholy midnight enterprises, and his own willingness to prepare a way for the solar beams through the body of any one who might think it expedient to utter a different opinion—which, in his presence, no one was more careful not to do than the peace-loving person most concerned.
При всяком удобном и неудобном случае мистер Брентшо изъявлял свою готовность доказать связь мистера Гилсона с этими неблаговидными ночными проделками, а также открыть солнечным лучам прямой путь сквозь тело каждого, кто сочтет уместным высказать иное мнение,— от чего никто так заботливо не воздерживался в его присутствии, как миролюбивый джентльмен, которого это ближе всех касалось.
Whatever may have been the truth of the matter, it is certain that Gilson frequently lost more "clean dust" at Jo. Bentley's faro table than it was recorded in local history that he had ever honestly earned at draw poker in all the days of the camp's existence.
Но каково бы ни было истинное положение вещей, достоверно одно: что Гилсону случилось в один вечер проиграть в «фараон» у Джо Бентли больше «чистого песочку», нежели он, по свидетельству местных историографов, честно заработал игрой в покер за все время существования поселка.
But at last Mr. Bentley—fearing, it may be, to lose the more profitable patronage of Mr. Brentshaw—peremptorily refused to let Gilson copper the queen, intimating at the same time, in his frank, forthright way, that the privilege of losing money at "this bank" was a blessing appertaining to, proceeding logically from, and coterminous with, a condition of notorious commercial righteousness and social good repute.
И в конце концов, мистер Бентли — быть может, из опасения потерять более выгодное покровительство мистера Брентшо — категорически отказался допускать Гилсона к игре, со всей прямотой и решительностью дав ему понять, что привилегия проигрывать деньги в «этом учреждении» является благом, зависящим от, логически вытекающим из и основывающимся на общепризнанной коммерческой честности и безупречной общественной репутации.
The Hill thought it high time to look after a person whom its most honored citizen had felt it his duty to rebuke at a considerable personal sacrifice.
Тут Маммон-хиллу и показалось своевременным вмешаться в судьбу личности, которую его наиболее уважаемый гражданин почел своим долгом заклеймить ценой немалого личного убытка.
The New Jerusalem contingent, particularly, began to abate something of the toleration begotten of amusement at their own blunder in exiling an objectionable neighbor from the place which they had left to the place whither they had come.
В частности, выходцы из Нью-Джерузалема понемногу утеряли прежнюю терпимость, порожденную юмористическим отношением к промаху, который они совершили, изгнав нежелательного соседа оттуда, откуда вскоре сами уехали, туда, куда вскоре сами переселились.
Mammon Hill was at last of one mind.
В конце концов, Маммон-хилл пришел к единодушному мнению.
Not much was said, but that Gilson must hang was "in the air."
Лишних слов не было сказано, но мысль о том, что Гилсон должен быть повешен, носилась в воздухе.
But at this critical juncture in his affairs he showed signs of an altered life if not a changed heart.
Однако в этот столь критический для него момент он стал являть признаки некоторой перемены в образе жизни, если не мыслей.
Perhaps it was only that "the bank" being closed against him he had no further use for gold dust.
Возможно, причина была в том, что, лишившись доступа в «учреждение» Джо Бентли, он несколько утратил интерес к золотому песку.
Anyhow the sluice boxes were molested no more forever.
Так или иначе, желобов никто больше не тревожил.
But it was impossible to repress the abounding energies of such a nature as his, and he continued, possibly from habit, the tortuous courses which he had pursued for profit of Mr. Bentley.
Но избыточная энергия подобной натуры нелегко поддается обузданию, и Гилсон, пусть лишь в силу привычки, все еще держался извилистого пути, по которому прежде следовал к выгоде мистера Бентли.
After a few tentative and resultless undertakings in the way of highway robbery—if one may venture to designate road-agency by so harsh a name—he made one or two modest essays in horse-herding, and it was in the midst of a promising enterprise of this character, and just as he had taken the tide in his affairs at its flood, that he made shipwreck.
После нескольких пробных и почти бесплодных попыток в области разбоя на большой дороге — если кто- нибудь отважится столь грубо назвать невинную склонность пошаливать на перекрестках — он предпринял две или три скромных вылазки в сферу конокрадства, и как раз во время одной многообещающей операции подобного рода, когда, казалось, попутный ветер нес его к желанным берегам, он потерпел крушение.
For on a misty, moonlight night Mr. Brentshaw rode up alongside a person who was evidently leaving that part of the country, laid a hand upon the halter connecting Mr. Gilson's wrist with Mr. Harper's bay mare, tapped him familiarly on the cheek with the barrel of a navy revolver and requested the pleasure of his company in a direction opposite to that in which he was traveling.
Ибо однажды, мглистой лунной ночью, мистер Брентшо, проезжая верхом по Маммон-хиллской дороге, поравнялся с человеком, по всей видимости спешившим покинуть пределы округи, положил руку на поводья, соединявшие запястье мистера Гилсона с мундштуком гнедой кобылы мистера Харпера, фамильярно потрепал его по щеке стволом крупнокалиберного револьвера и спросил, не окажет ли он ему честь проехаться вместе с ним в обратном направлении.
It was indeed rough on Gilson.
Да, плохи были дела Гилсона.
On the morning after his arrest he was tried, convicted, and sentenced.
Наутро после ареста он предстал перед судом, был признан виновным и приговорен к смерти.
It only remains, so far as concerns his earthly career, to hang him, reserving for more particular mention his last will and testament, which, with great labor, he contrived in prison, and in which, probably from some confused and imperfect notion of the rights of captors, he bequeathed everything he owned to his "lawfle execketer," Mr. Brentshaw.
Для окончания рассказа о его земном странствии остается только повесить его, чтобы затем более подробно заняться его духовной, которую он с великим трудом составил в тюрьме и по которой, руководствуясь, очевидно, какими-то смутными и неполными представлениями о праве поимщика, он завещал все свое имущество своему «законому душеприкащику», мистеру Брентшо.
The bequest, however, was made conditional on the legatee taking the testator's body from The Tree and "planting it white."
Однако завещание вступало в силу лишь при том условии, если наследник снимет тело завещателя с Дерева и «упрячет в ящик».
So Mr. Gilson was—I was about to say "swung off," but I fear there has been already something too much of slang in this straightforward statement of facts; besides, the manner in which the law took its course is more accurately described in the terms employed by the judge in passing sentence: Mr. Gilson was "strung up."
Итак, мистера Гилсона я было хотел сказать «кокнули», но боюсь, что это беспристрастное изложение фактов и так уже несколько перегружено коллоквиальными выражениями; к тому же способ, которым воля закона была приведена в исполнение, более точно выражается термином, употребленным судьей при оглашении приговора: мистера Гилсона «вздернули».
In due season Mr. Brentshaw, somewhat touched, it may well be, by the empty compliment of the bequest, repaired to The Tree to pluck the fruit thereof.
В надлежащее время мистер Брентшо, быть может несколько тронутый бесхитростной лестью завещания, явился к Дереву, чтобы сорвать вызревший на нем плод.
When taken down the body was found to have in its waistcoat pocket a duly attested codicil to the will already noted.
Когда тело было снято, в жилетном кармане нашли должным образом засвидетельствованную приписку к упомянутому уже завещанию.
The nature of its provisions accounted for the manner in which it had been withheld, for had Mr. Brentshaw previously been made aware of the conditions under which he was to succeed to the Gilson estate he would indubitably have declined the responsibility.
Сущность оговорки, в ней заключавшейся, являлась достаточным объяснением причин, побудивших завещателя скрыть ее подобным образом; ибо, если бы мистеру Брентшо прежде были известны условия, на которых ему предстояло сделаться наследником Гилсона, он, без сомнения, отклонил бы связанную с этим ответственность.
Briefly stated, the purport of the codicil was as follows:
Вкратце содержание приписки сводилось к следующему.
Whereas, at divers times and in sundry places, certain persons had asserted that during his life the testator had robbed their sluice boxes; therefore, if during the five years next succeeding the date of this instrument any one should make proof of such assertion before a court of law, such person was to receive as reparation the entire personal and real estate of which the testator died seized and possessed, minus the expenses of court and a stated compensation to the executor, Henry Clay Brentshaw; provided, that if more than one person made such proof the estate was to be equally divided between or among them.
Поскольку некоторые лица в разное время и при различных обстоятельствах утверждали, что завещатель ограбил их золотопромывные желоба, то если в течение пяти лет, считая со дня составления настоящего документа, кто-либо докажет основательность своих претензий перед законным судом, этот последний имеет получить в качестве возмещения убытков все движимое и недвижимое имущество, принадлежавшее завещателю в момент смерти, за вычетом судебных издержек и известного вознаграждения душеприказчику, Генри Клэю Брентшо; причем в случае, если бы таких лиц оказалось два или более, имущество надлежит разделить между ними поровну.
But in case none should succeed in so establishing the testator's guilt, then the whole property, minus court expenses, as aforesaid, should go to the said Henry Clay Brentshaw for his own use, as stated in the will.
В случае же если бы никому не удалось подобным образом доказать виновность завещателя, все состояние, за вычетом вышеупомянутых судебных издержек, поступает в личное распоряжение и полную собственность названного Генри Клэя Брентшо, как то предусмотрено духовной.
The syntax of this remarkable document was perhaps open to critical objection, but that was clearly enough the meaning of it.
Синтаксис этого примечательного документа оставлял, пожалуй, место для критики, однако смысл его был достаточно ясен.
The orthography conformed to no recognized system, but being mainly phonetic it was not ambiguous.
Орфография не следовала какой-либо общепринятой системе, но, будучи в основном фонетической, не допускала двух толкований.
As the probate judge remarked, it would take five aces to beat it.
Как выразился судья, утверждавший завещание, понадобилось бы пять тузов на руках, чтоб взять такой кон.
Mr. Brentshaw smiled good-humoredly, and after performing the last sad rites with amusing ostentation, had himself duly sworn as executor and conditional legatee under the provisions of a law hastily passed (at the instance of the member from the Mammon Hill district) by a facetious legislature; which law was afterward discovered to have created also three or four lucrative offices and authorized the expenditure of a considerable sum of public money for the construction of a certain railway bridge that with greater advantage might perhaps have been erected on the line of some actual railway.
Мистер Брентшо добродушно улыбнулся и, с забавной кичливостью выполнив печальный ритуал, дал привести себя с соблюдением всех формальностей к присяге, как душеприказчик и условный наследник, согласно закону, наспех принятому (по настоянию депутата от Маммон-хиллского округа) неким развеселым законодательным органом; каковой закон, как обнаружилось позднее, способствовал также созданию двух или трех прибыльных и необременительных должностей и заодно утвердил ассигнование солидной суммы из общественных средств на строительство одного железнодорожного моста, который, вероятно, с большей пользой мог быть сооружен на линии какой-нибудь действительно существующей железной дороги.
Of course Mr. Brentshaw expected neither profit from the will nor litigation in consequence of its unusual provisions;
Разумеется, мистер Брентшо не рассчитывал получить какие-либо выгоды от этого завещания или впутаться в какие-либо тяжбы в связи с его несколько необычной оговоркой.
Gilson, although frequently "flush," had been a man whom assessors and tax collectors were well satisfied to lose no money by.
Гилсон, хоть ему частенько подваливала удача, был человек такого рода, что податные чиновники и инспекторы рады были, если не приходилось за него доплачивать.
But a careless and merely formal search among his papers revealed title deeds to valuable estates in the East and certificates of deposit for incredible sums in banks less severely scrupulous than that of Mr. Jo. Bentley.
Но при первом же поверхностном осмотре среди бумаг покойного обнаружились документы, удостоверяющие его право собственности на солидную недвижимость в Восточных Штатах, и чековые книжки на баснословные суммы, помещенные в нескольких кредитных учреждениях, менее щепетильных, нежели учреждение мистера Джо Бентли.
The astounding news got abroad directly, throwing the Hill into a fever of excitement.
Ошеломляющая новость немедленно распространилась, повергнув Маммон-хилл в состояние лихорадочного возбуждения.
The Mammon Hill Patriot, whose editor had been a leading spirit in the proceedings that resulted in Gilson's departure from New Jerusalem, published a most complimentary obituary notice of the deceased, and was good enough to call attention to the fact that his degraded contemporary, the Squaw Gulch Clarion, was bringing virtue into contempt by beslavering with flattery the memory of one who in life had spurned the vile sheet as a nuisance from his door.
Маммон- хиллский «Патриот», редактор которого был одним из вдохновителей процедуры, закончившейся отбытием Гилсона из Нью-Джерузалема, поместил хвалебный некролог, не преминув привлечь внимание читателей к позорному поведению своего собрата, Сквогэлчского «Вестника», оскорбляющего добродетель низкопоклонной лестью по адресу того, кто при жизни с презрением отталкивал этот гнусный листок от своего порога.
Undeterred by the press, however, claimants under the will were not slow in presenting themselves with their evidence; and great as was the Gilson estate it appeared conspicuously paltry considering the vast number of sluice boxes from which it was averred to have been obtained.
Однако это все не смутило охотников предъявить претензии согласно смыслу завещания; и как ни велико было состояние Гилсона, оно показалось ничтожным в сравнении с несметным числом желобов, которым якобы обязано было своим происхождением.
The country rose as one man!
Вся округа поднялась как один человек!
Mr. Brentshaw was equal to the emergency.
Мистер Брентшо оказался на высоте положения.
With a shrewd application of humble auxiliary devices, he at once erected above the bones of his benefactor a costly monument, overtopping every rough headboard in the cemetery, and on this he judiciously caused to be inscribed an epitaph of his own composing, eulogizing the honesty, public spirit and cognate virtues of him who slept beneath, "a victim to the unjust aspersions of Slander's viper brood."
Искусно пустив в ход некие скромные вспомогательные средства воздействия, он спешно воздвиг над останками своего благодетеля роскошный памятник, гордо возвышавшийся над всеми незатейливыми надгробиями кладбища, и предусмотрительно приказал высечь на нем эпитафию собственного сочинения во славу честности, гражданской добродетели и тому подобных достоинств того, кто навеки почил под ним, «пав жертвой племени ехидны Клеветы».
Moreover, he employed the best legal talent in the Territory to defend the memory of his departed friend, and for five long years the Territorial courts were occupied with litigation growing out of the Gilson bequest.
Далее он привлек самые выдающиеся из местных юридических талантов к защите памяти своего покойного друга, и в течение пяти долгих лет все суды штата были заняты разбором тяжб, порожденных завещанием Гилсона.