ЗАПИСКИ ИЗ ПОДПОЛЬЯ / Memorias Del Subsuelo
comments.
Respuesta: de sí mismo.
Федор Достоевский ЗАПИСКИ ИЗ ПОДПОЛЬЯ
.
Я человек больной… Я злой человек.
Soy un malvado.
Непривлекательный я человек.
Soy un hombre desagradable.
Я думаю, что у меня болит печень.
Creo que padezco del hígado.
Впрочем, я ни шиша не смыслю в моей болезни и не знаю наверно, что у меня болит.
Pero no sé absolutamente nada de mi enfermedad. Ni siquiera puedo decir con certeza dónde me duele.
Я не лечусь и никогда не лечился, хотя медицину и докторов уважаю.
Ni me cuido ni me he cuidado nunca, pese a la consideración que me inspiran la medicina y los médicos.
К тому же я еще и суеверен до крайности; ну, хоть настолько, чтоб уважать медицину.
Además, soy extremadamente supersticioso... lo suficiente para sentir respeto por la medicina.
(Я достаточно образован, чтоб не быть суеверным, но я суеверен).
(Soy un hombre instruido. Podría, pues, no ser supersticioso. Pero lo soy.)
Нет-с, я не хочу лечиться со злости.
Si no me cuido, es, evidentemente, por pura maldad.
Вот этого, наверно, не изволите понимать.
Ustedes seguramente no lo comprenderán; yo sí que lo comprendo.
Ну-с, а я понимаю.
Claro que no puedo explicarles a quién hago daño al obrar con tanta maldad.
Я, разумеется, не сумею вам объяснить, кому именно я насолю в этом случае моей злостью; я отлично хорошо знаю, что и докторам я никак не смогу «нагадить» тем, что у них не лечусь; я лучше всякого знаю, что всем этим я единственно только себе поврежу и никому больше.
Sé muy bien que no se lo hago a los médicos al no permitir que me cuiden. Me perjudico sólo a mí mismo; lo comprendo mejor que nadie.
Но все-таки, если я не лечусь, так это со злости.
Por eso sé que si no me cuido es por maldad.
Печенка болит, так вот пускай же ее еще крепче болит!
Estoy enfermo del hígado. ¡Me alegro! Y si me pongo peor, me alegraré más todavía.
Я уже давно так живу — лет двадцать.
Hace ya mucho tiempo que vivo así; veinte años poco más o menos.
Теперь мне сорок.
Ahora tengo cuarenta.
Я прежде служил, а теперь не служу.
He sido funcionario, pero dimití.
Я был злой чиновник.
Fui funcionario odioso.
Я был груб и находил в этом удовольствие.
Era grosero y me complacía serlo.
Ведь я взяток не брал, стало быть, должен же был себя хоть этим вознаградить.
Ésta era mi compensación, ya que no tomaba propinas.
(Плохая острота; но я ее не вычеркну.
(Esta broma no tiene ninguna gracia pero no la suprimiré.
Я ее написал, думая, что выйдет очень остро; а теперь, как увидел сам, что хотел только гнусно пофорсить, — нарочно не вычеркну!). Когда к столу, у которого я сидел, подходили, бывало, просители за справками, — я зубами на них скрежетал и чувствовал неумолимое наслаждение, когда удавалось кого-нибудь огорчить.
La he escrito creyendo que resultaría ingeniosa, y no la quiero tachar, porque evidencia mi deseo de zaherir.). Cuando alguien se acercaba a mi mesa en demanda de alguna información, yo rechinaba los dientes y sentía una voluptuosidad indecible si conseguía mortificarlo.
Почти всегда удавалось.
Lo lograba casi siempre.
Большею частию все был народ робкий: известно — просители.
Eran, por regla general, personas tímidas, timoratas. ¡Pedigüeños al fin y al cabo! Pero también había a veces entre ellos hombres presuntuosos, fanfarrones.
Но из фертов я особенно терпеть не мог одного офицера.
Yo detestaba especialmente a cierto oficial.
Он никак не хотел покориться и омерзительно гремел саблей.
Él no quería someterse, e iba arrastrando su gran sable de una manera odiosa.
У меня с ним полтора года за эту саблю война была. Я наконец одолел. Он перестал греметь.
Durante un año y medio luché contra él y su sable, y finalmente salí victorioso; dejó de fanfarronear.
Впрочем, это случилось еще в моей молодости.
Esto ocurría en la época de mi juventud.
Но знаете ли, господа, в чем состоял главный пункт моей злости?
Pero ¿saben ustedes, caballeros, lo que excitaba sobre todo mi cólera, lo que la hacía particularmente vil y estúpida?
Да в том-то и состояла вся штука, в том-то и заключалась наибольшая гадость, что я поминутно, даже в минуту самой сильнейшей желчи, постыдно сознавал в себе, что я не только не злой, но даже и не озлобленный человек, что я только воробьев пугаю напрасно и себя этим тешу.
Pues era que advertía, avergonzado, en el momento mismo en que mi bilis se derramaba con más violencia, que yo no era un hombre malo en el fondo, que no era ni siquiera un hombre amargado, sino que simplemente me gustaba asustar a los gorriones.
У меня пена у рта, а принесите мне какую-нибудь куколку, дайте мне чайку с сахарцем, я, пожалуй, и успокоюсь.
Tengo espuma en la boca; pero tráiganme ustedes una muñeca, ofrézcanme una taza de té bien azucarado, y verán cómo me calmo; incluso tal vez me enternezca.
Даже душой умилюсь, хоть уж, наверно, потом буду вам на себя скрежетать зубами и от стыда несколько месяцев страдать бессонницей.
Verdad es que después me morderé los puños de rabia y que durante algunos meses la vergüenza me quitará el sueño.
Таков уж мой обычай.
Sí, así soy yo.
Это я наврал про себя давеча, что я был злой чиновник.
He mentido al decir que fui un funcionario perverso.
Со злости наврал.
He mentido por despecho.
Я просто баловством занимался и с просителями и с офицером, а в сущности никогда не мог сделаться злым.
Yo trataba, simplemente, de distraerme con aquellos peticionarios y aquel oficial, y jamás conseguí llegar a ser realmente malo.
Я поминутно сознавал в себе много-премного самых противоположных тому элементов.
Me daba perfecta cuenta de que existían en mí gran número de elementos diversos que se oponían a ello violentamente.
Я чувствовал, что они так и кишат во мне, эти противоположные элементы.
Los sentía hormiguear dentro de mi ser, por decirlo así.
Я знал, что они всю жизнь во мне кишели и из меня вон наружу просились, но я их не пускал, не пускал, нарочно не пускал наружу.
Sabía que estaban siempre en mi interior y que aspiraban a exteriorizarse, pero yo no los dejaba salir; no, no les permitía evadirse.
Они мучили меня до стыда; до конвульсий меня доводили и — надоели мне наконец, как надоели!
Me atormentaban hasta la vergüenza, hasta la convulsión. ¡Oh, qué cansado, qué harto estaba de ellos!
Уж не кажется ли вам, господа, что я теперь в чем-то перед вами раскаиваюсь, что я в чем-то у вас прощенья прошу?..
Pero ¿no les parece, señores, que estoy adoptando ante ustedes una actitud de arrepentimiento por un crimen que no sé cuál es?
Я уверен, что вам это кажется… А впрочем, уверяю вас, что мне все равно, если и кажется….
Estoy seguro de que ustedes imaginan... No obstante, les advierto que me es indiferente que se lo imaginen o no.
Я не только злым, но даже и ничем не сумел сделаться: ни злым, ни добрым, ни подлецом, ни честным, ни героем, ни насекомым.
No he conseguido nada, ni siquiera ser un malvado; no he conseguido ser guapo, ni perverso; ni un canalla, ni un héroe..., ni siquiera un mísero insecto.
Теперь же доживаю в своем углу, дразня себя злобным и ни к чему не служащим утешением, что умный человек и не может серьезно чем-нибудь сделаться, а делается чем-нибудь только дурак.
Y ahora termino mi existencia en mi rincón, donde trato lamentablemente de consolarme (aunque sin éxito) diciéndome que un hombre inteligente no consigue nunca llegar a ser nada y que sólo el imbécil triunfa.
Да-с, умный человек девятнадцатого столетия должен и нравственно обязан быть существом по преимуществу бесхарактерным; человек же с характером, деятель, — существом по преимуществу ограниченным.
Sí, señores, el hombre del siglo XIX tiene el deber de estar esencialmente despojado de carácter; está moralmente obligado a ello. El hombre de carácter, el hombre de acción, es un ser de espíritu mediocre.
Это сорокалетнее мое убеждение.
Tal es el convencimiento que he adquirido en mis cuarenta años de existencia.
Мне теперь сорок лет, а ведь сорок лет — это вся жизнь; ведь это самая глубокая старость.
Sí, tengo cuarenta años... Cuarenta años son toda una vida; son... una verdadera vejez.
Дальше сорока лет жить неприлично, пошло, безнравственно!
Vivir más de cuarenta años es una inconveniencia, algo inmoral y vil.
Кто живет дольше сорока лет, — отвечайте искренно, честно?
¿Quién vive después de cumplir cuarenta años? ¡Respondan sinceramente, honradamente!