The Last of the Troubadours / Последний трубадур
Inexorably Sam Galloway saddled his pony.
Сэм Голлоуэй с неумолимым видом седлал своего коня.
He was going away from the Rancho Altito at the end of a three-months' visit.
После трехмесячного пребывания, он уезжал из ранчо Алтито.
It is not to be expected that a guest should put up with wheat coffee and biscuits yellow-streaked with saleratus for longer than that.
Нельзя требовать, чтобы гость дольше этого срока мог выносить сухари с желтыми пятнами, сделанные на поташе, и пшеничный кофе.
Nick Napoleon, the big Negro man cook, had never been able to make good biscuits.
Ник Наполеон, толстый негр-повар, никогда не умел печь хорошие сухари.
Once before, when Nick was cooking at the Willow Ranch, Sam had been forced to fly from his cuisine, after only a six-weeks' sojourn.
Еще в то время, как Ник служил поваром на ранчо Виллоу, Сэм вынужден был бежать оттуда уже через шесть недель его стряпни.
On Sam's face was an expression of sorrow, deepened with regret and slightly tempered by the patient forgiveness of a connoisseur who cannot be understood.
Лицо Сэма выражало грусть, усиленную сожалением и слегка смягченную снисходительностью великого человека, который не может быть понят.
But very firmly and inexorably he buckled his saddle-cinches, looped his stake-rope and hung it to his saddle-horn, tied his slicker and coat on the cantle, and looped his quirt on his right wrist.
Итак, он крепко и с неумолимым видом подтянул и застегнул свою подпругу, свернул кольцом веревку, повесил ее на луку седла, подвязал сзади свою куртку и одеяла и повесил хлыст на кисть правой руки.
The Merrydews (householders of the Rancho Altito), men, women, children, and servants, vassals, visitors, employés, dogs, and casual callers were grouped in the "gallery" of the ranch house, all with faces set to the tune of melancholy and grief.
Весь дом Мерридью (хозяева ранчо Алтито) - мужчины, женщины, дети, а также слуги, служащие, гости, собаки и все случайные посетители дома собрались на "галерее" ранчо проводить гостя, и лица их были настроены меланхолично и печально.
For, as the coming of Sam Galloway to any ranch, camp, or cabin between the rivers Frio or Bravo del Norte aroused joy, so his departure caused mourning and distress.
Так бывало всегда. Если приезд Сэма Голлоуэя в какое-нибудь ранчо, лагерь или же хижину между реками Фрио и Браво возбуждал радость, то отезд его неминуемо вызывал печаль и страдания.
And then, during absolute silence, except for the bumping of a hind elbow of a hound dog as he pursued a wicked flea, Sam tenderly and carefully tied his guitar across his saddle on top of his slicker and coat.
И вот, при полном молчании, которое нарушалось только собакой, усердно с помощью задней ноги ловившей блоху, Сэм нежно и заботливо привязал поперек седла, поверх своей верхней одежды, гитару.
The guitar was in a green duck bag; and if you catch the significance of it, it explains Sam.
Гитара была в зеленом парусиновом мешке. Если Вы поймете значение этого, то и поймете заодно, что представляет собой Сэм.
Sam Galloway was the Last of the Troubadours.
Сэм Голлоуэй был последним трубадуром.
Of course you know about the troubadours.
Вы, разумеется, слышали про трубадуров.
The encyclopædia says they flourished between the eleventh and the thirteenth centuries.
В энциклопедии определенно указывается, что особого размаха трубадуры достигли между одиннадцатым и тринадцатым столетиями.
What they flourished doesn't seem clear - you may be pretty sure it wasn't a sword: maybe it was a fiddlebow, or a forkful of spaghetti, or a lady's scarf.
Чем они собственно размахивали-неясно, но во всяком случае вы можете быть уверены, что не мечом! Возможно, что. смычком или вилкой с макаронами или дамским шарфом.
Anyhow, Sam Galloway was one of 'em.
Но так или иначе, Сэм Голлоуэй был одним из трубадуров.
Sam put on a martyred expression as he mounted his pony.
Сэм с видом мученика сел на своего коня.
But the expression on his face was hilarious compared with the one on his pony's.
Но выражение его лица казалось смеющимся по сравнению с выражением морды пони.
You see, a pony gets to know his rider mighty well, and it is not unlikely that cow ponies in pastures and at hitching racks had often guyed Sam's pony for being ridden by a guitar player instead of by a rollicking, cussing, all-wool cowboy.
Ведь всякая лошадь прекрасно знает своего господина, и весьма возможно, что кобылы на пастбище или у стойл весьма часто насмехались над конем Сама за то, что на нем ездит какой-то гитарист, а не разудалый и задорный ковбой.
No man is a hero to his saddle-horse.
Ни единый человек на свете не является героем для своей верховой лошади!
And even an escalator in a department store might be excused for tripping up a troubadour.
Тем более трубадур! Ведь даже подемнику универсального магазина не вменяется в вину, если он опрокинет трубадура!
Oh, I know I'm one; and so are you.
О, я знаю, что я-трубадур, и вы-тоже!
You remember the stories you memorize and the card tricks you study and that little piece on the piano - how does it go?
Ах, те сказочки, которые вы заучивали, карточные фокусы, которые вы запоминали, маленькая пьеска для рояли-как она называется?
- ti-tum-te-tum-ti-tum - those little Arabian Ten Minute Entertainments that you furnish when you go up to call on your rich Aunt Jane.
- ти-тум, ти-тум-ти-тум! - маленькие упражнения в ловкости, которые вй показывали, когда отправлялись навещать вашу богатую тетку Джэн...
You should know that omnæ personæ in tres partes divisæ sunt.
Вам надо знать, что "omnes personae in tres partes divisae sunt" а именно: бароны, трубадуры и труженики.
Namely: Barons, Troubadours, and Workers.
Бароны не имеют склонности читать подобные пустяки.
Barons have no inclination to read such folderol as this; and Workers have no time: so I know you must be a Troubadour, and that you will understand Sam Galloway.
А у тружеников нет времени читать их. Итак, я знаю, что вы должны быть трубадуром, и что вы понимаете Сэма Голлоуэя.
Whether we sing, act, dance, write, lecture, or paint, we are only troubadours; so let us make the worst of it.
Поем ли мы, или же играем, танцуем, пишем, читаем ли лекции, или же рисуем,-мы всегда и только трубадуры... Так пусть же каждый из нас похуже исполнит то, на что он способен.
The pony with the Dante Alighieri face, guided by the pressure of Sam's knees, bore that wandering minstrel sixteen miles southeastward.
Конь с лицом Данте Алигьери, направляемый нажимом ноги Сэма, понес этого бродячего менестреля шестнадцать миль к юго-востоку.
Nature was in her most benignant mood.
Природа в этот день была в самом благодушном настроении.
League after league of delicate, sweet flowerets made fragrant the gently undulating prairie.
Бесконечное количество нежных душистых цветочков наполняло ароматом тихо колеблющуюся прерию.
The east wind tempered the spring warmth; wool-white clouds flying in from the Mexican Gulf hindered the direct rays of the April sun.
Восточный ветерок умерял весеннюю жару. Белые, точно шерстяные облака, налетавшие с Мексиканского залива, преграждали путь прямым лучам апрельского солнца.
Sam sang songs as he rode.
Сэм ехал и пел песни.
Under his pony's bridle he had tucked some sprigs of chaparral to keep away the deer flies.
Он заткнул за повод несколько веточек чэпарраля для того, чтобы защитить коня от оводов.
Thus crowned, the long-faced quadruped looked more Dantesque than before, and, judging by his countenance, seemed to think of Beatrice.
Таким образом увенчанное длиннолицее четвероногое еще более стало похоже на Данте, и, судя по его выражению лица, можно было думать, что оно мечтает о своей Беатриче.
Straight as topography permitted, Sam rode to the sheep ranch of old man Ellison.
Насколько позволяла топография местности, Сэм ехал напрямик к овечьему ранчо старика Эллисона.
A visit to a sheep ranch seemed to him desirable just then.
Как раз теперь у него явилось желание посетить овечье ранчо.
There had been too many people, too much noise, argument, competition, confusion, at Rancho Altito.
В Алтито было слишком много народа, слишком много шума, споров, соперничества и беспорядка.
He had never conferred upon old man Ellison the favour of sojourning at his ranch; but he knew he would be welcome.
До сих пор он еще ни разу не оказывал чести старику и не гостил у него, но он знал, что ему будут рады.
The troubadour is his own passport everywhere.
Трубадуру всюду свободный вход!
The Workers in the castle let down the drawbridge to him, and the Baron sets him at his left hand at table in the banquet hall.
Труженики в замке опускают для него подемный мост, а барон сажает его по левую руку от себя в пиршественном зале.
There ladies smile upon him and applaud his songs and stories, while the Workers bring boars' heads and flagons.
Дамы улыбаются ему и апплодируют его песням и рассказам, в то время как труженики подносят ему кабаньи головы и кувшины с вином.
If the Baron nods once or twice in his carved oaken chair, he does not do it maliciously.
И если случайно, сидя в своем кресле резного дуба, барон зевнет раза два, то ничего дурного нельзя в этом усмотреть.
Old man Ellison welcomed the troubadour flatteringly.
Старый Эллисон очень радушно встретил трубадура.
He had often heard praises of Sam Galloway from other ranchmen who had been complimented by his visits, but had never aspired to such an honour for his own humble barony.
Он часто слышал похвалы Сэму от владельцев других ранчо, удостоившихся его посещений, но никогда не надеялся на такую честь по отношению к своему скромному баронату.
I say barony because old man Ellison was the Last of the Barons.
Я говорю "баронату", потому что старый Эллисон был последним бароном.
Of course, Mr. Bulwer-Lytton lived too early to know him, or he wouldn't have conferred that sobriquet upon Warwick.
Бульвер Литтон жил слишком рано, иначе он не дал бы этого титула Варвику (Литтон-известный английский писатель. Его роман "Последний барон" появился на русском языке в 1845 г. Прим. перев.)
In life it is the duty and the function of the Baron to provide work for the Workers and lodging and shelter for the Troubadours.
Как известно, функции барона заключаются в том, чтобы давать работу труженикам и приют и убежище трубадурам.
Old man Ellison was a shrunken old man, with a short, yellow-white beard and a face lined and seamed by past-and-gone smiles.
Эллисон был морщинистый старик с небольшой изжелта-белой бородой и лицом, изборожденным следами безвозвратно ушедших улыбок.
His ranch was a little two-room box house in a grove of hackberry trees in the lonesomest part of the sheep country.
Его ранчо представляло собой домик в две маленьких комнаты, который, словно ящик, стоял среди рощи в самой скучной части овечьей страны.