Whistling Dick's Christmas Stocking / Рождественский чулок Дика-Свистуна
WHISTLING DICK'S CHRISTMAS STOCKING It was with much caution that Whistling Dick slid back the door of the box-car, for Article 5716, City Ordinances, authorized (perhaps unconstitutionally) arrest on suspicion, and he was familiar of old with this ordinance.
Дик-Свистун с величайшей осторожностью приоткрыл дверь товарного вагона, ибо статья 5716 городского устава предусматривала (возможно, вопреки конституции) арест всякого подозрительного лица, а Дик чуть не наизусть знал этот устав.
So, before climbing out, he surveyed the field with all the care of a good general.
Поэтому, прежде чем выбраться из вагона, он окинул взглядом окрестность, как генерал поле боя.
He saw no change since his last visit to this big, alms-giving, long-suffering city of the South, the cold weather paradise of the tramps.
Город не изменился со времени его последнего визита: все тот же многострадальный, странноприимный южный город, рай для продрогших бродяг.
The levee where his freight-car stood was pimpled with dark bulks of merchandise.
На насыпи, там, где стоял вагон, громоздились темные груды товаров.
The breeze reeked with the well-remembered, sickening smell of the old tarpaulins that covered bales and barrels.
Ветер пропах знакомой вонью от старого брезента, укрывавшего тюки и бочки.
The dun river slipped along among the shipping with an oily gurgle.
Мутная река, вкрадчиво урча, скользила мимо судов.
Far down toward Chalmette he could see the great bend in the stream, outlined by the row of electric lights.
Ниже по течению у Шалмета[22] была большая излучина — Дик видел ее по огонькам фонарей.
Across the river Algiers lay, a long, irregular blot, made darker by the dawn which lightened the sky beyond.
На другом берегу длинной кляксой лежал Алжир[23] особенно темный на фоне светлеющего неба.
An industrious tug or two, coming for some early sailing ship, gave a few appalling toots, that seemed to be the signal for breaking day.
Трудолюбивые баржи, спешащие к утренним рейсам, истошно гудели, будто возвещая рассвет.
The Italian luggers were creeping nearer their landing, laden with early vegetables and shellfish.
Итальянские люггеры, груженные ранней зеленью и моллюсками, ползли к своему причалу.
A vague roar, subterranean in quality, from dray wheels and street cars, began to make itself heard and felt; and the ferryboats, the Mary Anns of water craft, stirred sullenly to their menial morning tasks.
Смутным подземным гулом уже доносился сюда шум трамваев и телег; и паромы, золушки судоходства, нехотя приступили к своей черной работе.
Whistling Dick's red head popped suddenly back into the car.
Рыжая голова Свистуна вдруг скрылась в вагоне.
A sight too imposing and magnificent for his gaze had been added to the scene. A vast, incomparable policeman rounded a pile of rice sacks and stood within twenty yards of the car.
Взор его не вынес ослепительного зрелища: огромная, несусветная фигура полисмена показалась из-за мешков с рисом и остановилась шагах в двадцати от вагона.
The daily miracle of the dawn, now being performed above Algiers, received the flattering attention of this specimen of municipal official splendour.
Ежедневная мистерия рассвета, разыгрываемая над Алжиром, удостоилась внимания великолепного представителя муниципальной власти.
He gazed with unbiased dignity at the faintly glowing colours until, at last, he turned to them his broad back, as if convinced that legal interference was not needed, and the sunrise might proceed unchecked.
С неколебимым достоинством он разглядывал занимающееся зарево, покуда наконец не поворотил ему спину, решив, по-видимому, что солнце обойдется без вмешательства закона и пусть его встает.
So he turned his face to the rice bags, and, drawing a flat flask from an inside pocket, he placed it to his lips and regarded the firmament.
Затем он оглядел мешки с рисом, извлек из кармана плоскую флягу и, запрокинув голову, стал обозревать небесный свод.
Whistling Dick, professional tramp, possessed a half-friendly acquaintance with this officer.
Дик-Свистун, по профессии бродяга, был почти на дружеской ноге с этим должностным лицом.
They had met several times before on the levee at night, for the officer, himself a lover of music, had been attracted by the exquisite whistling of the shiftless vagabond.
Они уже не раз встречались на набережной, так как полицейского, тоже любителя музыки, привлекал изощренный свист жалкого оборванца.
Still, he did not care, under the present circumstances, to renew the acquaintance.
Однако же сейчас Дику не очень-то хотелось возобновлять знакомство.
There is a difference between meeting a policeman on a lonely wharf and whistling a few operatic airs with him, and being caught by him crawling out of a freight-car.
Одно дело встретиться с полицейским на заброшенной верфи и просвистеть с ним вместе арию-другую, а совсем иное дело попасть к нему в лапы возле товарного вагона.
So Dick waited, as even a New Orleans policeman must move on some time—perhaps it is a retributive law of nature—and before long "Big Fritz" majestically disappeared between the trains of cars.
Поэтому Дик стал ждать, пока тот сдвинется наконец с места — ибо неумолимому закону движения подвластны даже новоорлеанские полисмены — и скоро Каланча Фриц величественно исчез за составами.
Whistling Dick waited as long as his judgment advised, and then slid swiftly to the ground.
Дик-Свистун выждал еще ровно столько времени, сколько подсказывало ему благоразумие, а потом проворно спрыгнул на землю.
Assuming as far as possible the air of an honest labourer who seeks his daily toil, he moved across the network of railway lines, with the intention of making his way by quiet Girod Street to a certain bench in Lafayette Square, where, according to appointment, he hoped to rejoin a pal known as "Slick," this adventurous pilgrim having preceded him by one day in a cattle-car into which a loose slat had enticed him.
Приняв — по мере возможности — вид честного труженика в поисках насущного заработка, он зашагал через рельсы, собираясь направить свои стопы по тихой Жиро-стрит к условной скамейке в сквере Лафайетта, где, согласно договоренности, он рассчитывал встретиться с дружком по кличке Ловкач, отважным пилигримом, на сутки опередившим его в вагоне для скота, куда завлекла его отставшая филенка.
As Whistling Dick picked his way where night still lingered among the big, reeking, musty warehouses, he gave way to the habit that had won for him his title.
Пробираясь между больших, вонючих, затхлых пакгаузов, где еще залегла ночь, Дик уступил привычке, которой был обязан своим прозванием.
Subdued, yet clear, with each note as true and liquid as a bobolink's, his whistle tinkled about the dim, cold mountains of brick like drops of rain falling into a hidden pool.
Тихий, но четкий в каждой ноте, как соловьиная трель, свист зазвенел прозрачно и нежно, будто среди скучных кирпичных громад запрятан водоем и туда стекают певучие дождевые капли.
He followed an air, but it swam mistily into a swirling current of improvisation.
Сперва Дик завел было один мотив, но он тотчас утонул в вихре импровизаций.
You could cull out the trill of mountain brooks, the staccato of green rushes shivering above chilly lagoons, the pipe of sleepy birds.
Тут слышалось и журчание горного ручья, и дрожь камышей над зябкой заводью, и голос сонной птахи.
Rounding a corner, the whistler collided with a mountain of blue and brass.
Завернув за угол, Свистун наткнулся на синюю гору, утыканную медными пуговицами.
"So," observed the mountain calmly, "You are already pack.
— Так, — спокойно заметила гора, — ты уже вернулься.
Und dere vill not pe frost before two veeks yet!
А до мороза еще две недели осталься.
Und you haf forgotten how to vistle.
И свистеть ты разушилься.
Dere was a valse note in dot last bar."
Свальшивил в последней такте.
"Watcher know about it?" said Whistling Dick, with tentative familiarity; "you wit yer little Gherman-band nixcumrous chunes.
— Да чего ты понимаешь, — отвечал Дик-Свистун, отважившись на фамильярный тон.
Watcher know about music?
— Чего ты понимаешь в музыке?
Pick yer ears, and listen agin.
Вот давай еще послушай.
Here's de way I whistled it—see?"
Я во как свистел — слышь?
He puckered his lips, but the big policeman held up his hand.
Он уже вытянул губы для свиста, но не тут-то было. — Штой, — сказал верзила-полицейский.
"Shtop," he said, "und learn der right way.
— Сначала научись.
Und learn also dot a rolling shtone can't vistle for a cent."
И сначала понимай, что в рваной кармане только ветер свищет и бродяга всегда будет свистеть в кулак.
Big Fritz's heavy moustache rounded into a circle, and from its depths came a sound deep and mellow as that from a flute.
Рот Фрица, пышно обрамленный усами, сложился в дудочку, и из недр его вылился звук, густой и сочный, как пение фагота.
He repeated a few bars of the air the tramp had been whistling.
Он воспроизвел несколько тактов того мотива, который насвистывал Дик.
The rendition was cold, but correct, and he emphasized the note he had taken exception to.
Исполнение было холодноватое, но верное, и он особенно выделил покоробившую его ноту.
"Dot p is p natural, und not p vlat.
— Зи тут простое, а не зи бемоль.
Py der vay, you petter pe glad I meet you.
Кстати, скаши спасипо, што меня встретиль.
Von hour later, und I vould half to put you in a gage to vistle mit der chail pirds.
Еще час, и я бы засадиль тебя за решетку; посмотрим, как бы ты в клетке свистель.
Der orders are to bull all der pums after sunrise."
Есть приказ после восход хватать каждый бестельник.
"To which?"
— Чего-о?
"To bull der pums—eferybody mitout fisible means.
— Хватать каждый бестельник, кто не зарабатывай на хлеб.
Dirty days is der price, or fifteen tollars."
Тридсать дней или пятнадсать доллар штраф.
"Is dat straight, or a game you givin' me?"
— Да ты правду говоришь-то или шутки шутишь?