THE SHOCKS OF DOOM / Прихоти фортуны
THE SHOCKS OF DOOM.
Солидная фирма.
Here is an aristocracy of the public parks and even of the vagabonds who use them for their private apartments.
Есть свои аристократы и среди городских общественных парков, и даже среди бродяг, избравших их своей резиденцией.
Vallance felt rather than knew this, but when he stepped down out of his world into chaos his feet brought him directly to Madison Square.
Вэленс не столько знал, сколько чуял это инстинктом, и когда ему пришлось спуститься из своего мира в неведомый хаос, ноги сами понесли его на Мэдисон-сквер.
Raw and astringent as a schoolgirl -of the old order -young May breathed austerely among the budding trees.
Порывистый и колючий, как школьницы былых времен, юный май выстуживал своим дыханием деревья с набухшими почками.
Vallance buttoned his coat, lighted his last cigarette and took his seat upon a bench.
Вэленс застегнул пальто, закурил последнюю папиросу и уселся на скамью.
For three minutes be mildly regretted the last hundred of his last thousand that it had cost him when the bicycle cop put an end to his last automobile ride.
Минуты три он предавался легким сожалениям о последней сотне из последней тысячи долларов — ее отобрал полисмен на велосипеде, когда положил конец его последней поездке на автомобиле.
Then he felt in every pocket and found not a single penny.
Затем он порылся во всех карманах и ни в одном не нашел ни единого цента.
He had given up his apartment that morning.
Сегодня утром он съехал с квартиры.
His furniture had gone toward certain debts.
Обстановка пошла на покрытие кое-каких долгов.
His clothes, save what were upon him, had descended to his man-servant for back wages.
Костюмы — все, кроме того, что был на нем, — перешли лакею в счет задержанного жалованья.
As he sat there was not in the whole city for him a bed or a broiled lobster or a street-car fare or a carnation for buttonhole unless be should obtain them by spongon his friends or by false pretenses.
И теперь во всем городе не было для него ни постели, ни жареного омара, ни денег на трамвайный билет, ни гвоздики в бутоньерку — оставалось или выпрашивать все это у друзей, или же раздобывать неблаговидными способами.
Therefore lie had chosen the park.
Вот он и предпочел парк.
And all this was because an uncle had disinherited him, and cut down his allowance from liberality to nothing.
И все потому, что некий дядя лишил его наследства и свел к нулю свои щедрые даяния.
And all that was because his nephew had disobeyed him concerning a certain girl, who comes not into this story -therefore, all readers who brush their hair toward its roots may be warned to read no further.
А это все потому, что племянник выказал непослушание относительно некой молодой особы, которая в данном рассказе не фигурирует: читатели, диктующие авторам свои собственные литературные законы, могут на этом дальнейшее чтение прекратить.
There was another nephew, of a different branch, who had once been the prospective heir and favorite.
Имелся еще и второй племянник — другой фамильной ветви и когда-то дядин любимец и предполагаемый наследник.
Being without grace or hope, he had long ago disappeared in the mire.
Не оправдав, однако, надежд и впав в немилость, он давным-давно исчез, погрязши где-то в темной жизненной трясине.
Now dragnets were out for him; he was to be rehabilitated and restored.
Но теперь принимались меры, чтобы извлечь его оттуда — ему предстояло вновь обрести и благосклонность и наследство.
And so Vallance fell grandly as Lucifer to the lowest pit, joining the tattered ghosts in the little park.
А Вэленс величественно, как падший Люцифер, низвергся в бездонную пропасть, примкнув к обтрепанным привидениям маленького парка.
Sitting there, he leaned far back on the hard bench and laughed a jet of cigarette smoke up to the lowest tree branches.
Он откинулся на жесткую спинку скамьи и засмеялся, выдохнув легкое облачко дыма в нижние ветви деревьев.
The sudden severing of all his life's ties had brought him a free, thrilling, almost joyous elation.
Все нити его жизни внезапно оказались обрезаны, и это вызвало в нем чувство свободы, душевный подъем, почти ликование.
He felt precisely the sensation of the aeronaut when he cuts loose his parachute and lets his balloon drift away.
У него было ощущение воздухоплавателя, который перерезал ремни своего воздушного шара и дал ему уплыть вдаль.
The hour was nearly ten.
Было уже около десяти часов вечера.
Not many loungers were on the benches.
Скамьи начинали пустеть.
The park-dweller, though a stubborn fighter against autumnal coolness, is slow to attack the advance line of spring's chilly cohorts.
Обитатель парка, стойкий борец с осенней прохладой, обычно не спешит броситься в атаку на авангард холодной когорты весны.
Then arose one from a seat near the leaping fountain, and came and sat himself at Vallance's side.
Но вот со скамьи возле плещущего фонтана поднялся некто, подошел к Вэленсу и присел с ним рядом.
He was either young or old; cheap lodging-houses had flavored him mustily; razors and combs had passed him by; in him drink had been bottled and sealed in the devil's bond.
Не то еще молодой, не то уже в годах; дешевые «меблирашки» оставили ему свой налет замшелости; бритвы и гребешки обошли его стороной; спиртное в нем было прочно закупорено и скреплено дьяволовой печатью.
He begged a match, which is the form of introduction among park benchers, and then he began to talk.
Он попросил «огонька» — принятая среди завсегдатаев парковых скамей формула, имеющая целью завязать разговор.
"You're not one of the regulars," he said to Vallance.
— Вы не здешний, не из постоянных, — обратился он к Вэленсу.
"I know tailored clothes when I see 'em.
— Костюм от портного я всегда распознаю.
You just stopped for a moment on your way through the park.
Вы шли через парк и сели отдохнуть.
Don't mind my talking to you for a while?
Можно мне поговорить с вами?
I've got to be with somebody.
Мне сейчас нельзя быть одному.
I'm afraid -I'm afraid. I've told two or three of those bummers over about it.
Я боюсь… боюсь… Пробовал рассказать кое-кому тут в парке.
They think I'm crazy.
Все думают, что я спятил.
Say -let tell you -all I've had to eat to-day was a couple pretzels and an apple.
Послушайте — ну дайте мне объяснить вам. Пара сушек и яблоко — вот все, что я ел сегодня.
To-morrow I'll stand in to inherit three millions; and that restaurant you ee over there with the autos around it will be too for me to eat in.
А завтра я займу очередь на получение наследства в три миллиона. Тот ресторан, который вы видите отсюда и перед которым скопилось столько машин, будет для меня слишком дешев.
Don't believe it, do you?
Вы мне верите? Верите, что я говорю правду?
"Without the slightest trouble," said Vallance, with a laugh.
— Не сомневаюсь ни одной минуты, — ответил Вэленс, рассмеявшись.
"I lunched there yesterday. Tonight I couldn't buy a five-cent cup of coffee.".
— Вчера я там обедал, а сегодня не мог бы заказать себе чашку кофе за пять центов.
"You don't look like one of us.
— Но вид у вас не такой, будто вы один из нашей братии.
Well, I guess those things happen.
Что ж, бывает.
I used to be a high-flyer myself years ago.
Я сам когда-то жил шикарно — несколько лет тому назад.
What knocked you out of the game?".
А что с вами стряслось?
"I -oh, I lost my job," said Vallance.
— Я… меня уволили с работы.
"It's undiluted Hades, this city," went on the other.
— Нью-Йорк — это ад кромешный, вот что это такое, — продолжал новый знакомец Вэленса.
"One day you're eating from china; the next you are eating in China -a chop-suey joint.
— Сегодня вы едите на китайском фарфоре, а на следующий день — в китайской обжорке, где вас кормят паршивым рагу.
I've had more than my share of hard luck.
Мне в жизни так не повезло, что дальше некуда.
For five years I've been little better than a panhandler.
Пять лет я только что руку за подаянием не протягивал.
I was raised up to live expensively and do nothing.
А растили меня для роскоши и безделья.
Say -I don't mind telling you -I've got to talk to somebody, you see, because I'm afraid -I'm afraid.
Послушайте… мне не совестно сказать вам — надо же мне поговорить с кем-то. Я боюсь… Понимаете?