Art and the Bronco / Искусство и ковбойский конь
ART AND THE BRONCO Out of the wilderness had come a painter.
Из диких прерий пришел художник.
Genius, whose coronations alone are democratic, had woven a chaplet of chaparral for the brow of Lonny Briscoe.
Бог таланта, чьи милости всегда демократичны, свил для Лонни Бриско веночек из чапарраля.
Art, whose divine expression flows impartially from the fingertips of a cowboy or a dilettante emperor, had chosen for a medium the Boy Artist of the San Saba.
Искусство, чей божественный дар, не зная пристрастия, водит кистью и ковбоя, и дилетантствующего императора, сделало своим избранником Мальчика-художника из округа Сан-Саба.
The outcome, seven feet by twelve of besmeared canvas, stood, gilt-framed, in the lobby of the Capitol.
В итоге — размалеванный холст в позолоченной раме семь футов на двенадцать украсил вестибюль местного Капитолия.
The legislature was in session; the capital city of that great Western state was enjoying the season of activity and profit that the congregation of the solons bestowed.
В те дни шла сессия Законодательного собрания сего славного западного штата. Столица наслаждалась сезоном кипучей деятельности и доходами, которые предоставляло ей сборище прибывших туда законодателей.
The boarding-houses were corralling the easy dollars of the gamesome lawmakers.
Отели и пансионы выкачивали из карманов жизнелюбивых государственных мужей их легкие денежки.
The greatest state in the West, an empire in area and resources, had arisen and repudiated the old libel or barbarism, lawbreaking, and bloodshed.
Крупнейший западный штат, истинная империя по территории и природным богатствам, поднялся во всем своем величии и полностью опроверг давнее клеветническое обвинение в варварстве, беззаконии и кровопролитиях.
Order reigned within her borders.
Ныне в его границах царил порядок.
Life and property were as safe there, sir, as anywhere among the corrupt cities of the effete East.
Да, сэр, жизнь и собственность здесь были в такой же безопасности, что и в любом порочном городе одряхлевшего Востока.
Pillow-shams, churches, strawberry feasts and habeas corpus flourished.
Здесь пользовались успехом вышитые подушки, богослужения, клубничные банкеты и habeas corpus.
With impunity might the tenderfoot ventilate his "stovepipe" or his theories of culture.
Любой хлюпик мог безнаказанно щеголять своим цилиндром и своими теориями культуры.
The arts and sciences received nurture and subsidy.
Об искусствах и науках здесь пеклись и заботились.
And, therefore, it behooved the legislature of this great state to make appropriation for the purchase of Lonny Briscoe's immortal painting.
И поэтому, естественно, законодательному органу столь могущественного штата надлежало принять решение о покупке бессмертного шедевра Лонни Бриско.
Rarely has the San Saba country contributed to the spread of the fine arts.
Округ Сан-Саба, признаться, редко способствовал развитию изящных искусств.
Its sons have excelled in the solider graces, in the throw of the lariat, the manipulation of the esteemed .45, the intrepidity of the one-card draw, and the nocturnal stimulation of towns from undue lethargy; but, hitherto, it had not been famed as a stronghold of æsthetics.
Сыны его отличились в ратных подвигах, в метании лассо, в манипулировании заслуженным сорокапятикалиберным кольтом, в отчаянных картежных играх, а также в стимулирующих налетах на чересчур сонливые ночные города, но до сих пор никто еще не слыхал, чтобы Сан-Саба славился как цитадель эстетики.
Lonny Briscoe's brush had removed that disability.
Кисть Лонни Бриско устранила сей изъян.
Here, among the limestone rocks, the succulent cactus, and the drought-parched grass of that arid valley, had been born the Boy Artist.
Там, в засушливой долине, среди известковых скал, сочных кактусов и сохлых трав, родился Мальчик-художник.
Why he came to woo art is beyond postulation.
Каким образом он стал поклонником искусства, непостижимо.
Beyond doubt, some spore of the afflatus must have sprung up within him in spite of the desert soil of San Saba.
Не иначе как в его естестве, несмотря на бесплодную почву Сан-Сабы, зародилась некая спора божественного вдохновения.
The tricksy spirit of creation must have incited him to attempted expression and then have sat hilarious among the white-hot sands of the valley, watching its mischievous work.
Озорной, взбалмошный дух творчества, должно быть, подстрекнул мальчика к попытке созидания, а сам, посиживая средь раскаленных песков, забавлялся своей шуткой.
For Lonny's picture, viewed as a thing of art, was something to have driven away dull care from the bosoms of the critics.
Ибо картина Лонни, если рассматривать ее как произведение искусства, вызвала бы шумное веселье в среде профессиональных критиков.
The painting—one might almost say panorama—was designed to portray a typical Western scene, interest culminating in a central animal figure, that of a stampeding steer, life-size, wild-eyed, fiery, breaking away in a mad rush from the herd that, close-ridden by a typical cowpuncher, occupied a position somewhat in the right background of the picture.
Полотно это, можно сказать, почти панорама, имело целью запечатлеть обыденную сцену из жизни Дальнего Запада, причем основное внимание художник сосредоточил на фигуре животного в самой середке, а именно — огненно-рыжего быка в натуральную величину, который, дико сверкая глазами, во всю прыть удирал от стада, что паслось кучно, несколько правее и на заднем плане, под надзором типичного для тех мест ковбоя.
The landscape presented fitting and faithful accessories. Chaparral, mesquit, and pear were distributed in just proportions.
Все детали пейзажа были точны, достоверны и в должном соотношении: заросли чапарраля, мескит, кактусы.
A Spanish dagger-plant, with its waxen blossoms in a creamy aggregation as large as a water-bucket, contributed floral beauty and variety.
Молочно-белые, величиной с ведро, сооружения из восковых цветов испанского меча демонстрировали красоту и разнообразие местной флоры.
The distance was undulating prairie, bisected by stretches of the intermittent streams peculiar to the region lined with the rich green of live-oak and water-elm.
Перспектива являла взору волнистые контуры прерий, как бы рассеченных столь характерными для тех краев речушками, окаймленными сочной зеленью виргинского дуба и вяза.
A richly mottled rattlesnake lay coiled beneath a pale green clump of prickly pear in the foreground.
На переднем плане под бледно-зеленым ветвистым кактусом свернулась кольцом щедро испещренная крапинками гремучая змея.
A third of the canvas was ultramarine and lake white—the typical Western sky and the flying clouds, rainless and feathery.
Добрая треть полотна была ультрамариновой с белыми пятнами — типичное для Запада небо с его летучими облаками, пушистыми, не сулящими дождя.
Between two plastered pillars in the commodious hallway near the door of the chamber of representatives stood the painting.
Картина стояла меж двух лепных колонн, поперек широкого вестибюля, подле дверей в палату представителей.
Citizens and lawmakers passed there by twos and groups and sometimes crowds to gaze upon it.
Попарно, группами, а то и целой толпой приходили посмотреть на нее простые граждане и государственные мужи.
Many—perhaps a majority of them—had lived the prairie life and recalled easily the familiar scene.
Многие, пожалуй, большинство, были выходцами из прерий и, взглянув на картину, тотчас узнавали знакомые места.
Old cattlemen stood, reminiscent and candidly pleased, chatting with brothers of former camps and trails of the days it brought back to mind.
Искренне растроганные престарелые скотоводы, вспоминая былое, переговаривались с прежними товарищами по ковбойским лагерям и дорогам.
Art critics were few in the town, and there was heard none of that jargon of colour, perspective, and feeling such as the East loves to use as a curb and a rod to the pretensions of the artist.
Профессиональных знатоков живописи в городе насчитывалось мало, а потому и не слышно было вокруг картины таких слов, как «цвет», «перспектива», «чувство» — того жаргона, которым любят пользоваться на Востоке взамен узды и хлыста, дабы осадить художника в его дерзаниях.
'Twas a great picture, most of them agreed, admiring the gilt frame—larger than any they had ever seen.
«Да, вот это картина!» — почти единогласно высказывались зрители, любуясь позолоченной рамой, — такую огромную они видели впервые.
Senator Kinney was the picture's champion and sponsor.
Крестным отцом и главным восхвалителем картины стал сенатор Кинни.
It was he who so often stepped forward and asserted, with the voice of a bronco-buster, that it would be a lasting blot, sir, upon the name of this great state if it should decline to recognize in a proper manner the genius that had so brilliantly transferred to imperishable canvas a scene so typical of the great sources of our state's wealth and prosperity, land—and—er—live-stock.
Это его густой ковбойский бас часто рокотал вблизи нее, когда сенатор, выступив вперед, обращался к кому-то из публики, возвещая, что их великий штат надолго запятнает свою честь, сэр, если откажется воздать должное таланту, с таким блеском увековечившему на холсте самые истоки богатства и благоденствия его граждан, иначе говоря — землю и э… э… рогатый скот.
Senator Kinney represented a section of the state in the extreme West—400 miles from the San Saba country—but the true lover of art is not limited by metes and bounds.
Сенатор Кинни представлял самый западный округ штата, что в четырехстах милях от Сан-Сабы, но истинный радетель искусства пренебрегает пограничными знаками.
Nor was Senator Mullens, representing the San Saba country, lukewarm in his belief that the state should purchase the painting of his constituent.
Сенатор Малленз, избранник округа Сан-Саба, тоже ревностно отстаивал мнение, что шедевр его избирателя должен быть куплен штатом.
He was advised that the San Saba country was unanimous in its admiration of the great painting by one of its own denizens.
Сенатору стало известно, что округ Сан-Саба единодушно восхищается великим творением одного из своих обитателей.
Hundreds of connoisseurs had straddled their broncos and ridden miles to view it before its removal to the capital.
До отправки картины в столицу сотни знатоков искусства седлали лошадей и пускались в дальний путь, чтобы только взглянуть на нее.
Senator Mullens desired reëlection, and he knew the importance of the San Saba vote.
Сенатор Малленз жаждал переизбрания, и он понимал, как важно для этого заручиться голосами сан-сабских избирателей.
He also knew that with the help of Senator Kinney—who was a power in the legislature—the thing could be put through.
Понимал он также, что с помощью сенатора Кинни, имевшего вес в Законодательном собрании, дело о покупке картины можно было бы провернуть.
Now, Senator Kinney had an irrigation bill that he wanted passed for the benefit of his own section, and he knew Senator Mullens could render him valuable aid and information, the San Saba country already enjoying the benefits of similar legislation.
Ну а сенатор Кинни, жаждавший провести законопроект об ирригации своего округа, понимал, что сенатор Малленз может оказать ему ценную поддержку и дать полезные сведения по этому вопросу, ибо округ Сан-Саба уже пользовался благами ирригации.
With these interests happily dovetailed, wonder at the sudden interest in art at the state capital must, necessarily, be small.
При столь счастливом совпадении сенаторских интересов не приходится удивляться и внезапному интересу к искусству живописи, вспыхнувшему в столице штата.
Few artists have uncovered their first picture to the world under happier auspices than did Lonny Briscoe.
Мало кто из художников выставлял свою первую картину при столь благоприятном стечении обстоятельств, как Лонни Бриско.
Senators Kinney and Mullens came to an understanding in the matter of irrigation and art while partaking of long drinks in the café of the Empire Hotel.
Попивая виски с содовой в кафе гостиницы «Империя», сенаторы Кинни и Малленз пришли к взаимопониманию в вопросах ирригации и искусства.
"H'm!"
— Гм!
said Senator Kinney, "I don't know.
Право, сомневаюсь, — начал сенатор Кинни.
I'm no art critic, but it seems to me the thing won't work.
— Я не профессиональный критик, но боюсь, что это дело не выгорит.
It looks like the worst kind of a chromo to me.
На мой взгляд, картина самый дешевый лубок.
I don't want to cast any reflections upon the artistic talent of your constituent, Senator, but I, myself, wouldn't give six bits for the picture—without the frame.
Нет, я никоим образом не хочу ставить под сомнение художественный талант вашего избирателя, но лично я не дал бы за нее и доллара — без рамы.