ONE OF THE MISSING/Без вести пропавший
ONE OF THE MISSING.
Без вести пропавший
Jerome Searing, a private soldier of General Sherman's army, then confronting the enemy at and about Kennesaw Mountain, Georgia, turned his back upon a small group of officers with whom he had been talking in low tones, stepped across a light line of earthworks, and disappeared in a forest.
Джером Сиринг, рядовой армии генерала Шермана, стоявшей лицом к лицу с неприятелем в горах Кенесо, штат Джорджия, отошел от небольшой группы офицеров, с которыми вел вполголоса какие-то переговоры, перешагнул через узкую траншею и скрылся в лесу.
None of the men in line behind the works had said a word to him, nor had he so much as nodded to them in passing, but all who saw understood that this brave man had been intrusted with some perilous duty.
Никто из оставшихся по эту сторону окопов не сказал ему ни слова, и он, проходя мимо, даже не кивнул на прощанье, но все поняли, что этому храброму человеку поручено какое-то опасное дело.
Jerome Searing, though a private, did not serve in the ranks; he was detailed for service at division headquarters, being borne upon the rolls as an orderly.
Джером Сиринг был рядовым, однако не нес службы в строю, а был прикомандирован к штабу дивизии и значился в списках как ординарец.
"Orderly" is a word covering a multitude of duties.
Понятие «ординарец» включает множество смыслов.
An orderly may be a messenger, a clerk, an officer's servant—anything.
Ординарец может быть связным, писарем, денщиком — кем угодно.
He may perform services for which no provision is made in orders and army regulations.
Иногда он исполняет обязанности, не предусмотренные военными приказами и уставами.
Their nature may depend upon his aptitude, upon favor, upon accident.
Характер поручений зависит от его личных способностей, от расположения к нему начальства, наконец просто от случая.
Private Searing, an incomparable marksman, young, hardy, intelligent and insensible to fear, was a scout.
Рядовой Сиринг несравненный стрелок, молодой, находчивый, стойкий, не ведающий страха, был разведчиком.
The general commanding his division was not content to obey orders blindly without knowing what was in his front, even when his command was not on detached service, but formed a fraction of the line of the army; nor was he satisfied to receive his knowledge of his vis-à-vis through the customary channels; he wanted to know more than he was apprised of by the corps commander and the collisions of pickets and skirmishers.
Генерал, командовавший этой дивизией, не любил подчиняться приказам слепо. Действовала ли дивизия самостоятельно или же занимала лишь участок фронта, он хотел точно представлять себе, что делается перед его позициями. Генерала не удовлетворяли официальные сведения о его визави, получаемые из обычных источников, ему мало было сообщений поступающих от командира корпуса или от дозоров и секретов после стычек: он желал знать больше.
Hence Jerome Searing, with his extraordinary daring, his woodcraft, his sharp eyes, and truthful tongue.
Вот зачем нужен был Джером Сиринг с его редким бесстрашием, превосходной ориентировкой в лесу, острым глазом и правдивым языком.
On this occasion his instructions were simple: to get as near the enemy's lines as possible and learn all that he could.
На этот раз задание было простое: как можно ближе подобраться к неприятельским позициям и разузнать все, что будет в его силах.
In a few moments he had arrived at the picket-line, the men on duty there lying in groups of two and four behind little banks of earth scooped out of the slight depression in which they lay, their rifles protruding from the green boughs with which they had masked their small defenses.
Через несколько минут он уже был на линии передовых постов: дозорные лежали по двое, по трое или по четыре за невысокими земляными насыпями; землю накопали из мелких углублений, в которых солдаты лежали, просунув винтовки между зелеными ветками, маскировавшими прикрытия.
The forest extended without a break toward the front, so solemn and silent that only by an effort of the imagination could it be conceived as populous with armed men, alert and vigilant—a forest formidable with possibilities of battle.
Отсюда до передовых позиций врага сплошной стеной тянулся лес, торжественный и молчаливый; требовалось большое воображение, чтобы представить себе, что он полон вооруженных людей, бдительных и настороженных, что он таит в себе военную угрозу.
Pausing a moment in one of these rifle-pits to apprise the men of his intention Searing crept stealthily forward on his hands and knees and was soon lost to view in a dense thicket of underbrush.
Задержавшись на минуту в одном из стрелковых окопчиков, чтобы сообщить товарищам о полученном задании, Сиринг осторожно пополз вперед и вскоре исчез в густых зарослях кустарника.
"That is the last of him," said one of the men;
— Только его и видели, — заметил один из солдат.
"I wish I had his rifle; those fellows will hurt some of us with it.".
— Оставил бы лучше свою винтовку мне — из нее еще немало наших уложат.
Searing crept on, taking advantage of every accident of ground and growth to give himself better cover.
Сиринг полз вперед, используя как прикрытие каждую кочку, каждый куст.
His eyes penetrated everywhere, his ears took note of every sound.
Глаза его подмечали все, уши улавливали малейший звук.
He stilled his breathing, and at the cracking of a twig beneath his knee stopped his progress and hugged the earth.
Он старался дышать как можно тише и, стоило под ним треснуть сучку, прижимался к земле.
It was slow work, but not tedious; the danger made it exciting, but by no physical signs was the excitement manifest.
Работа была медленная, но отнюдь не скучная — опасность делала ее волнующей.
His pulse was as regular, his nerves were as steady as if he were trying to trap a sparrow.
Однако волнение Сиринга ни в чем не проявлялось: пульс бился ровно, нервы были так спокойны, словно он выслеживал воробья.
"It seems a long time," he thought, "but I cannot have come very far; I am still alive.".
«Времени прошло как будто много, — подумал он, — но я, должно быть, ушел недалеко — ведь я еще жив».
He smiled at his own method of estimating distance, and crept forward.
Его насмешил такой способ измерять расстояние, он улыбнулся и пополз дальше.
A moment later he suddenly flattened himself upon the earth and lay motionless, minute after minute.
Вдруг он распластался на земле и замер.
Through a narrow opening in the bushes he had caught sight of a small mound of yellow clay— one of the enemy's rifle-pits.
Сквозь просвет в кустах он разглядел невысокий холмик желтой глины — неприятельский стрелковый окоп.
After some little time he cautiously raised his head, inch by inch, then his body upon his hands, spread out on each side of him, all the while intently regarding the hillock of clay.
Немного погодя он осторожно, дюйм за дюймом, поднял голову, затем, широко расставив руки, приподнялся, не спуская при этом напряженного взгляда с насыпи.
In another moment he was upon his feet, rifle in hand, striding rapidly forward with little attempt at concealment.
В следующую секунду он выпрямился во весь рост и, уже не прячась, быстро зашагал с винтовкой наперевес.
He had rightly interpreted the signs, whatever they were; the enemy was gone.
По каким-то ему одному известным приметам он понял, что враг оставил эти места.
To assure himself beyond a doubt before going back to report upon so important a matter, Searing pushed forward across the line of abandoned pits, running from cover to cover in the more open forest, his eyes vigilant to discover possible stragglers.
Желая окончательно в этом удостовериться, прежде чем вернуться с донесением о столь важном событии, Сиринг двинулся вперед через линию покинутых окопов, перебегая от укрытия к укрытию в поредевшем лесу и в то же время зорко высматривая, не притаился ли где-нибудь враг.
He came to the edge of a plantation—one of those forlorn, deserted homesteads of the last years of the war, upgrown with brambles, ugly with broken fences and desolate with vacant buildings having blank apertures in place of doors and windows.
Так он очутился на границе плантации — одной из тех покинутых, запущенных усадьб, каких стало много к концу войны. Вся она заросла ежевикой. Повалившаяся изгородь, пустые строения с зияющими проемами на месте дверей и окон придавали плантации жалкий, неприглядный вид.
After a keen reconnoissance from the safe seclusion of a clump of young pines Searing ran lightly across a field and through an orchard to a small structure which stood apart from the other farm buildings, on a slight elevation.
Внимательно оглядев местность из-за группы молодых сосенок, Сиринг перебежал поле и фруктовый сад, направляясь к строеньицу, стоявшему на отлете на небольшом возвышении.
This he thought would enable him to overlook a large scope of country in the direction that he supposed the enemy to have taken in withdrawing.
Оттуда, полагал он, просматривалось большое пространство в том направлении, в котором, видимо, отошел неприятель.
This building, which had originally consisted of a single room elevated upon four posts about ten feet high, was now little more than a roof; the floor had fallen away, the joists and planks loosely piled on the ground below or resting on end at various angles, not wholly torn from their fastenings above.
Строение стояло на четырех сваях футов десять высотой. От него осталась, по существу, одна крыша: пол единственной комнаты провалился, балки и доски грудой лежали на земле или свисали вниз в разные стороны, только одним концом удерживаясь в гнездах.
The supporting posts were themselves no longer vertical.
Сваи тоже утратили вертикальное положение.
It looked as if the whole edifice would go down at the touch of a finger.
Казалось, стоит дотронуться пальцем — и все сооружение рухнет.
Concealing himself in the debris of joists and flooring Searing looked across the open ground between his point of view and a spur of Kennesaw Mountain, a half-mile away.
Спрятавшись среди обломков настила и балок, Сиринг обвел взглядом открытую местность, протянувшуюся на полмили до отрога горы Кенесо.
A road leading up and across this spur was crowded with troops—the rear-guard of the retiring enemy, their gun-barrels gleaming in the morning sunlight.
Дорога, которая переваливала через отрог, была забита войсками, это был арьергард отступавшего неприятеля. На утреннем солнце поблескивали стволы винтовок.
Searing had now learned all that he could hope to know.
Сиринг узнал теперь все, что он рассчитывал узнать.
It was his duty to return to his own command with all possible speed and report his discovery.
Долг предписывал ему как можно скорее вернуться и доложить о своем открытии.
But the gray column of Confederates toiling up the mountain road was singularly tempting.
Но серая колонна пехоты, медленно взбиравшаяся по горной дороге, представляла соблазнительную цель.
His rifle—an ordinary "Springfield," but fitted with a globe sight and hair-trigger—would easily send its ounce and a quarter of lead hissing into their midst.
Его винтовке — обыкновенному Спрингфилду, только снабженному особой мушкой и двойным шепталом, — ничего не стоило послать унцию свинца в самую гущу врага.
That would probably not affect the duration and result of the war, but it is the business of a soldier to kill.
Скорей всего это не повлияло бы на длительность и исход войны, но ведь убивать — ремесло солдата.
It is also his habit if he is a good soldier.
Если он при этом еще и хороший солдат, то и привычка.
Searing cocked his rifle and "set" the trigger.
Сиринг взвел курок и приложил палец к спусковому крючку.
But it was decreed from the beginning of time that Private Searing was not to murder anybody that bright summer morning, nor was the Confederate retreat to be announced by him.
Но в начале начал было предрешено, что рядовой Сиринг никого не убьет в то солнечное летнее утро и никого не известит об отступлении южан.
For countless ages events had been so matching themselves together in that wondrous mosaic to some parts of which, dimly discernible, we give the name of history, that the acts which he had in will would have marred the harmony of the pattern.
События неисчислимыми веками так складывались в удивительной мозаике, смутно различимые части которой мы именуем историей, что задуманные Сирингом поступки нарушили бы гармонию рисунка.
Some twenty-five years previously the Power charged with the execution of the work according to the design had provided against that mischance by causing the birth of a certain male child in a little village at the foot of the Carpathian Mountains, had carefully reared it, supervised its education, directed its desires into a military channel, and in due time made it an officer of artillery.
Высшая сила, распоряжающаяся тем, чтобы события развивались согласно предначертанию, лет двадцать пять назад приняла меры против возможного отклонения от предначертанного плана. Она позаботилась о появлении на свет младенца мужского пола в деревушке у подножья Карпат, старательно вырастила его, помогла ему получить образование, направила его стремления в русло военной карьеры, а в положенное время сделала артиллерийским офицером.
By the concurrence of an infinite number of favoring influences and their preponderance over an infinite number of opposing ones, this officer of artillery had been made to commit a breach of discipline and flee from his native country to avoid punishment.
В результате стечения бесчисленного множества благоприятных факторов и их перевесу над бесчисленным множеством неблагоприятных этот артиллерийский офицер был поставлен перед необходимостью нарушить военную дисциплину. Дабы избегнуть наказания, он покинул родную страну.
He had been directed to New Orleans (instead of New York), where a recruiting officer awaited him on the wharf.
Та же высшая сила направила его в Новый Орлеан (а не в Нью-Йорк), где на пристани его уже поджидал вербовщик.