The New Accelerator / Новейший ускоритель
THE NEW ACCELERATOR.
Certainly, if ever a man found a guinea when he was looking for a pin, it is my good friend Professor Gibberne.
Новейший ускоритель Если уж кому случилось искать булавку, а вместо нее найти золотой, так это моему приятелю профессору Гибберну.
I have heard before of investigators overshooting the mark, but never quite to the extent that he has done.
Мне и раньше приходилось слышать, что многие исследователи попадали гораздо выше, чем целились, но такого, как с профессором Гибберном, еще ни с кем не бывало.
He has really, this time at any rate, without any touch of exaggeration in the phrase, found something to revolutionise human life.
Можно смело, без преувеличения, сказать, что на этот раз его открытие произведет полный переворот в нашей жизни.
And that when he was simply seeking an all-round nervous stimulant to bring languid people up to the stresses of these pushful days.
А между тем Гибберн хотел создать всего лишь какое-нибудь тонизирующее средство, которое помогло бы апатичным людям поспевать за нашим беспокойным веком.
I have tasted the stuff now several times, and I cannot do better than describe the effect the thing had on me.
Я сам уже не раз принимал этот препарат и теперь просто опишу его действие на мой организм — так будет лучше всего.
That there are astonishing experiences in store for all in search of new sensations will become apparent enough.
Из дальнейшего вы увидите, какой богатой находкой окажется он для всех любителей новых ощущений.
Professor Gibberne, as many people know, is my neighbour in Folkestone.
Мы с профессором Гибберном, как известно многим, соседи по Фолкстону.
Unless my memory plays me a trick, his portrait at various ages has already appeared in The Strand Magazine—think late in 1899 but I am unable to look it up because I have lent that volume to someone who has never sent it back.
Если память меня не подводит, несколько его портретов — и в молодости, и в зрелом возрасте — были помещены в журнале "Стрэнд", кажется, в одном из последних номеров за 1899 год. Установить это точно я не могу, потому что кто-то взял у меня этот номер и до сих пор не вернул.
The reader may, perhaps, recall the high forehead and the singularly long black eyebrows that give such a Mephistophelean touch to his face.
Но читатель, вероятно, помнит высокий лоб и на редкость длинные черные брови Гибберна, которые придают его лицу нечто мефистофельское.
He occupies one of those pleasant little detached houses in the mixed style that make the western end of the Upper Sandgate Road so interesting.
Профессор Гибберн живет на Аппер-Сэндгейт-роуд, в одном из тех прелестных особнячков, которые так оживляют западную часть этой улицы.
His is the one with the Flemish gables and the Moorish portico, and it is in the little room with the mullioned bay window that he works when he is down here, and in which of an evening we have so often smoked and talked together.
Крыша у домика Гибберна островерхая, во фламандском стиле, портик мавританский, а маленький кабинет профессора смотрит на улицу большим фонарем в форме готического стрельчатого окна. В этой комнатке мы проводим вечерок за трубкой и беседой, когда я прихожу к нему.
He is a mighty jester, but, besides, he likes to talk to me about his work; he is one of those men who find a help and stimulus in talking, and so I have been able to follow the conception of the New Accelerator right up from a very early stage.
Гибберн — большой шутник, но от него можно услышать не только шутку. Он часто рассказывает мне о своих занятиях, так как общение и беседы с людьми служат ему стимулом для работы, и поэтому у меня была возможность шаг за шагом проследить создание "Новейшего ускорителя".
Of course, the greater portion of his experimental work is not done in Folkestone, but in Gower Street, in the fine new laboratory next to the hospital that he has been the first to use.
Разумеется, большую часть опытов Гибберн производил не в Фолкстоне, а на Гауэр-стрит, в новой, прекрасно оборудованной больничной лаборатории, где он первый и обосновался.
As every one knows, or at least as all intelligent people know, the special department in which Gibberne has gained so great and deserved a reputation among physiologists is the action of drugs upon the nervous system.
Как известно, если не всем, то уж образованным-то людям во всяком случае, Гибберн прославился среди физиологов своими работами по изучению действия медикаментов на нервную систему.
Upon soporifics, sedatives, and anaesthetics he is, I am told, unequalled.
Там, где дело касается различных наркотических, снотворных и анестезирующих средств, ему, говорят, нет равных.
He is also a chemist of considerable eminence, and I suppose in the subtle and complex jungle of riddles that centres about the ganglion cell and the axis fibre there are little cleared places of his making, little glades of illumination, that, until he sees fit to publish his results, are still inaccessible to every other living man.
Его авторитет как химика тоже велик, и в непроходимых джунглях загадок, окружающих клетки нервных узлов и осевые волокна, есть расчищенные им маленькие просветы и прогалины, недостижимые для нас до тех пор, пока он не сочтет нужным опубликовать результаты своих изысканий в этой области.
And in the last few years he has been particularly assiduous upon this question of nervous stimulants, and already, before the discovery of the New Accelerator, very successful with them.
В последние годы, еще до открытия "Новейшего ускорителя", Гибберн много и весьма плодотворно работал над тонизирующими медикаментами.
Medical science has to thank him for at least three distinct and absolutely safe invigorators of unrivalled value to practising men.
Благодаря ему медицина обогатилась по меньшей мере тремя абсолютно надежными препаратами, значение которых во врачебной практике огромно.
In cases of exhaustion the preparation known as Gibberne's B Syrup has, I suppose, saved more lives already than any lifeboat round the coast.
Препарат под названием "Сироп "Б" д-ра Гибберна" сохранил больше человеческих жизней, чем любая спасательная лодка на всем нашем побережье.
"But none of these little things begin to satisfy me yet," he told me nearly a year ago.
— Но такие пустяки меня совершенно не удовлетворяют, — сказал он мне однажды около года назад.
"Either they increase the central energy without affecting the nerves, or they simply increase the available energy by lowering the nervous conductivity; and all of them are unequal and local in their operation.
— Все эти препараты либо подхлестывают нервные центры, не влияя на самые нервы, либо попросту увеличивают наши силы путем понижения нервной проводимости. Они дают лишь местный и очень неравномерный эффект.
One wakes up the heart and viscera and leaves the brain stupefied, one gets at the brain champagne fashion, and does nothing good for the solar plexus, and what I want—and what, if it's an earthly possibility, I mean to have—is a stimulant that stimulates all round, that wakes you up for a time from the crown of your head to the tip of your great toe, and makes you go two—or even three—to everybody else's one.
Одни усиливают деятельность сердца и внутренних органов, но притупляют мозг; другие действуют на мозг подобно шампанскому, никак не влияя на солнечное сплетение. А я добиваюсь — и добьюсь, вот увидите! — такого средства, которое встряхнет вас всего с головы до пят и увеличит ваши силы в два... даже в три раза против нормы.
Eh?
Да!
That's the thing I'm after."
Вот чего я ищу!
"It would tire a man," I said.
— Это подействует на организм изнуряюще, — заметил я.
"Not a doubt of it.
— Безусловно!
And you'd eat double or treble—and all that.
Но есть вы будете тоже в два-три раза больше.
But just think what the thing would mean.
Подумайте только, о чем я говорю!
Imagine yourself with a little phial like this"—he held up a little bottle of green glass and marked his points with it—"and in this precious phial is the power to think twice as fast, move twice as quickly, do twice as much work in a given time as you could otherwise do."
Представьте себе пузырек... ну, допустим, такой. — Он взял со стола зеленый флакон и стал постукивать им по столу в такт своим словам. — В этом бесценном пузырьке заключена возможность вдвое скорее думать, вдвое скорее двигаться, вдвое скорее работать.
"But is such a thing possible?"
— Неужели это достижимо?
"I believe so.
— Надеюсь, да.
If it isn't, I've wasted my time for a year.
А если нет, значит, у меня целый год пропал даром.
These various preparations of the hypophosphites, for example, seem to show that something of the sort...
Различные препараты гипофосфатов показывают, что нечто подобное... Впрочем, пусть подействует только в полтора раза — и то хорошо!
Even if it was only one and a half times as fast it would do."
— И то хорошо!
"It would do," I said.
— согласился я.
"If you were a statesman in a corner, for example, time rushing up against you, something urgent to be done, eh?"
— Возьмем для примера какого-нибудь государственного деятеля. У него множество обязанностей, срочные дела, и со всем этим никак не справиться.
"He could dose his private secretary," I said.
— Пусть напоит вашим снадобьем своего секретаря.
"And gain—double time.
— И выиграет времени вдвое.
And think if you, for example, wanted to finish a book."
Или возьмите себя. Положим, вам надо закончить книгу...
"Usually," I said, "I wish I'd never begun 'em."
— Обычно я проклинаю тот день, когда начал ее.
"Or a doctor, driven to death, wants to sit down and think out a case.
— Или вы врач. Заняты по горло, а вам надо сесть и обдумать диагноз.
Or a barrister—or a man cramming for an examination."
Или адвокат. Или готовитесь к экзаменам...
"Worth a guinea a drop," said I, "and more—to men like that."
— Да с таких по гинее за каждую каплю вашего препарата! — воскликнул я. — Если не дороже!
"And in a duel, again," said Gibberne, "where it all depends on your quickness in pulling the trigger."
— Или, например, дуэль, — продолжал Гибберн. — Когда все зависит от того, кто первый спустит курок.
"Or in fencing," I echoed.
— Или фехтование, — подхватил я.
"You see," said Gibberne, "if I get it as an all-round thing, it will really do you no harm at all—except perhaps to an infinitesimal degree it brings you nearer old age.
— Если мне удастся сделать этот препарат универсальным, — оживленно продолжал Гибберн, — вреда от него не будет никакого, разве что он на самую малость приблизит вас к старости.
You will just have lived twice to other people's once—"
Но зато жизнь ваша вместит вдвое больше по сравнению с другими, так как вы...
"I suppose," I meditated, "in a duel—it would be fair?"
— А все же на дуэли будет, пожалуй, нечестно... — в раздумье произнес я.
"That's a question for the seconds," said Gibberne.
— Это уж как решат секунданты, — заявил Гибберн.