Through the gates of the silver key/Врата серебряного ключа
"Through the Gates of the Silver Key,"
Врата серебряного ключа.
It is much more than a mere piece of fiction, for it so far transcends human experiences, and even the wildest dreams of human beings, that the ideas and thoughts set forth in the tale are titanic.
До этого он вел довольно странный и уединенный образ жизни, и во многих фантастических отрывках из его романов о нем было сказано намного больше, чем в официальной биографии.
One searches the dictionaries in vain for words to describe this brilliant and astounding tale, which for sheer imaginative daring goes beyond anything ever printed before.
До этого он вел довольно странный и уединенный образ жизни, и во многих фантастических отрывках из его романов о нем было сказано намного больше, чем в официальной биографии.
It is the joint product of two of your most popular authors.
До этого он вел довольно странный и уединенный образ жизни, и во многих фантастических отрывках из его романов о нем было сказано намного больше, чем в официальной биографии.
In a vast room hung with strangely figured arras and carpeted with Boukhara rugs of impressive age and workmanship, four men were sitting around a document-strown table.
В большой комнате, украшенной причудливыми гобеленами и мастерски вытканными, старинными бухарскими коврами четверо мужчин расположились вокруг стола, на котором громоздилась кипа документов.
From the far corners, where odd tripods of wrought iron were now and then replenished by an incredibly aged negro in somber livery, came the hypnotic fumes of olibanum; while in a deep niche on one side there ticked a curious, coffin-shaped clock whose dial bore baffling hieroglyphs and whose four hands did not move in consonance with any time system known on this planet.
В глубокой нише тикали странные часы в форме гроба с исписанным непонятными иероглифами циферблатом и четырьмя стрелками, двигавшимися не в такт с любыми исчислявшими время системами нашей планеты.
It was a singular and disturbing room, but well fitted to the business then at hand.
Это была особенная, ни на что не похожая комната и впервые попавшего в нее человека невольно охватывало беспокойство.
For there, in the New Orleans home of this continent's greatest mystic, mathematician and orientalist, there was being settled at last the estate of a scarcely less great mystic, scholar, author and dreamer who had vanished from the face of the earth four years before.
Некогда этот дом в Новом Орлеане принадлежал величайшему американскому мистику, математику и востоковеду, потом в нем поселился другой великий мистик, писатель и визионер, лишь немногим уступавший своему предшественнику.
Randolph Carter, who had all his life sought to escape from the tedium and limitations of waking reality in the beckoning vistas of dreams and fabled avenues of other dimensions, disappeared from the sight of man on the seventh of October, 1928, at the age of fifty-four.
Рэндольф Картер всю жизнь мечтал о бегстве из унылой и ограниченной повседневности в манящие просторы сновидений и сказочные пространства иных измерений.
His career had been a strange and lonely one, and there were those who inferred from his curious novels many episodes more bizarre than any in his recorded history.
До этого он вел довольно странный и уединенный образ жизни, и во многих фантастических отрывках из его романов о нем было сказано намного больше, чем в официальной биографии.
His association with Harley Warren, the South Carolina mystic whose studies in the primal Naacal language of the Himalayan priests had led to such outrageous conclusions, had been close.
Рэндольф Картер был близким другом Харли Уоррена, мистика из Южной Каролины, посвятившего себя изучению языка наакаль предначального языка гималайских жрецов.
Indeed, it was he who—one mist-mad, terrible night in an ancient graveyard—had seen Warren descend into a dank and nitrous vault, never to emerge.
Это увлечение привело к поистине трагическому финалу ночью Уоррен спустился в сырой смрадный склеп и... не поднялся из него.
Carter lived in Boston, but it was from the wild, haunted hills behind hoary and witch-accursed Arkham that all his forebears had come.
Картер долгие годы прожил в Бостоне, но все его предки были родом из Аркхема, старинного городка, окруженного пустынными холмами и словно заколдованного нечистой силой.
And it was amid these ancient, cryptically brooding hills that he had ultimately vanished.
Там, среди этих древних, безмолвных холмов он пропал.
His old servant, Parks—who died early in 1930—had spoken of the strangely aromatic and hideously carven box he had found in the attic, and of the undecipherable parchments and queerly figured silver key which that box had contained: matters of which Carter had also written to others.
Его старый слуга Парке, умерший в 1930 году, говорил о найденной на чердаке шкатулке с жуткими, ухмыляющимися резными фигурками. По его словам, эта шкатулка источала какой-то чудной аромат. В ней лежал серебряный ключ с загадочной арабеской.
Carter, he said, had told him that this key had come down from his ancestors, and that it would help him to unlock the gates to his lost boyhood, and to strange dimensions and fantastic realms which he had hitherto visited only in vague, brief and elusive dreams.
О нем упоминал в переписке и сам Картер. Слуга заявил, что ключ достался его хозяину по наследству и с его помощью тот смог проникнуть в страну своих детских сновидений и воочию увидеть таинственные миры, знакомые ему по давним грезам.
Then one day Carter took the box and its contents and rode away in his car, never to return.
Потом Картер взял шкатулку, сел в машину, уехал и больше о нем ничего неизвестно.
Later on, people found the car at the side of an old, grass-grown road in the hills behind crumbling Arkham—the hills where Carter's forebears had once dwelt, and where the ruined cellar of the great Carter homestead still gaped to the sky.
Вскоре автомобиль обнаружили на обочине старой, поросшей травой дороги у подножия холма, неподалеку от родовой усадьбы Картеров.
It was in a grove of tall elms near by that another of the Carters had mysteriously vanished in 1781, and not far away was the half-rotted cottage where Goody Fowler, the witch, had brewed her ominous potions still earlier.
Из всех построек в ней сохранился только полуразрушенный подвал. Рядом темнела роща вязов, где в 1781 году исчез другой Картер, а чуть поодаль притулилась ветхая, скособоченная хижина сельской колдуньи Гуди Фаулер, еще раньше, два столетия назад, варившей в ней свое адское зелье.
The region had been settled in 1692 by fugitives from the witchcraft trials in Salem, and even now it bore a name for vaguely ominous things scarcely to be envisaged.
Этот край заселили беженцы из Салема, обвиненные в 1692 году в общении с нечистой силой, и потому не стоит удивляться, что в нем и поныне чудится что-то зловещее.
Edmund Carter had fled from the shadow of Gallows Hill just in time, and the tales of his sorceries were many.
Эдмунд Картер появился здесь, едва успев спастись от виселицы, и о его колдовстве тоже ходило много историй.
Now, it seemed, his lone descendant had gone somewhere to join him!
И вот его одинокий потомок скрылся, чтобы присоединиться к нему!
In the car they found the hideously carved box of fragrant wood, and the parchment which no man could read.
В машине нашли шкатулку из душистого дерева со страшными резными фигурками и свиток с письменами, которые никто не сумел прочесть.
The silver key was gone— presumably with Carter.
Серебряный ключ пропал, очевидно, Картер забрал его с собой.
Further than that there was no certain clue.
Лучше считать так, чем полагать, будто никакого ключа не было.
Detectives from Boston said that the fallen timbers of the old Carter place seemed oddly disturbed, and somebody found a handkerchief on the rock-ridged, sinisterly wooded slope behind the ruins near the dreaded cave called the Snake Den.
Сыщики из Бостона утверждали, что бревна и доски из разрушенной старой усадьбы словно нарочно кем-то перевернуты, а один из них нашел носовой платок на выступе поросшей лесом мрачной скалы, под которой находился вход в ужасную пещеру, прозванную в здешних краях Змеиным Логовом.
It was then that the country legends about the Snake Den gained a new vitality.
Hе трудно догадаться, что легенды о Змеином Логове вновь возродились к жизни.
Farmers whispered of the blasphemous uses to which old Edmund Carter the wizard had put that horrible grotto, and added later tales about the fondness which Randolph Carter himself had had for it when a boy.
Фермеры шепотом рассказывали старые предания об Эдмунде Картере, любившем богохульничать в дальнем гроте этой пещеры. Теперь к ним добавилась история о втором исчезнувшем Картере, которого с самого раннего детства тянуло в Змеиное Логово.
In Carter's boyhood the venerable gambrel-roofed homestead was still standing and tenanted by his great-uncle Christopher.
В его мальчишеские годы усадьба с двускатной крышей была еще цела и в ней жил его двоюродный дед Кристофер.
He had visited there often, and had talked singularly about the Snake Den.
Маленький Рэндольф часто гостил там и просто обожал прятаться в пещере.
People remembered what he had said about a deep fissure and an unknown inner cave beyond, and speculated on the change he had shown after spending one whole memorable day in the cavern when he was nine.
Как-то он рассказал о глубокой расщелине, ведущей в таинственный внутренний грот, и люди запомнили его слова. Потом, в девять лет, он провел в пещере целый день, после чего его словно подменили.
That was in October, too—and ever after that he had seemed to have an uncanny knack at prophesying future events.
Это случилось тоже в октябре.
It had rained late in the night that Carter vanished, and no one was quite able to trace his footprints from the car.
У мальчика открылись незаурядные способности, и он стал предсказывать будущее.
Inside the Snake Den all was amorphous liquid mud, owing to the copious seepage.
Картер пропал вечером, а ночью шел сильный дождь, смывший все следы на дороге рядом с машиной.
Only the ignorant rustics whispered about the prints they thought they spied where the great elms overhang the road, and on the sinister hillside near the Snake Den, where the handkerchief was found.
Змеиное Логово утопало в жидкой грязи и только простодушные крестьяне украдкой говорили, будто видели следы под вязами на обочине дороги и на склоне горы, у Змеиного Логова.
Who could pay attention to whispers that spoke of stubby little tracks like those which Randolph Carter's square-toed boots made when he was a small boy?
Именно там полицейским попался на глаза носовой платок Но кому бы из них пришло в голову прислушиваться к рассказам о глубоких вмятинах, напоминавших следы от башмаков с квадратными носами маленького Рэнди Картера?
It was as crazy a notion as that other whisper—that the tracks of old Benijah Corey's peculiar heelless boots had met the stubby little tracks in the road.
Сыщики решили, что это дурацкие бредни вроде слухов о следах от особых ботинок без каблуков старого Бениджи Кори, пересекшихся с этими вмятинами.
Old Benijah had been the Carters' hired man when Randolph was young; but he had died thirty years ago.
Старый Бениджа служил у Картеров, когда Рэндольф был еще совсем юным, и умер тридцать лет назад.
It must have been these whispers—plus Carter's own statement to Parks and others that the queerly arabesqued silver key would help him unlock the gates of his lost boyhood—which caused a number of mystical students to declare that the missing man had actually doubled back on the trail of time and returned through forty-five years to that other October day in 1883 when he had stayed in the Snake Den as a small boy.
Наверное, эти легенды да еще упоминания Картера и Паркса о серебряном ключе с причудливой арабеской, который поможет его владельцу открыть врата в мир утраченного детства, воодушевили нескольких мистиков, заявивших, что пропавший сумел преодолеть законы времени и вернулся на сорок пять лет назад, в октябрьский день 1883 года, когда он мальчишкой спустился в Змеиное Логово и пробыл в нем до позднего вечера.
When he came out that night, they argued, he had somehow made the whole trip to 1928 and back; for did he not thereafter know of things which were to happen later?
Возвратившись к ужину в усадьбу, он уже совершил первое путешествие в будущее и оказался в 1928 году, уверял он. Ведь он знал обо всем, что с ним позднее случится, и его предвидения полностью оправдались.
And yet he had never spoken of anything to happen after 1928.
Однако он ни разу не говорил о событиях, которые произойдут после 1928 года.
One student—an elderly eccentric of Providence, Rhode Island, who had enjoyed a long and close correspondence with Carter—had a still more elaborate theory, and believed that Carter had not only returned to boyhood, but achieved a further liberation, roving at will through the prismatic vistas of boyhood dream.
Один из этих мистиков, немолодой и весьма эксцентричный человек, живший в Провиденсе, штат Род-Айленд, и долгие годы переписывавшийся с Картером, выдвинул более изощренную теорию. Он считал, что Картер не только вернулся в детство, но и освободился от пут времени, путешествуя по призрачным просторам своих мальчишеских сновидений.
After a strange vision this man published a tale of Carter's vanishing in which he hinted that the lost one now reigned as king on the opal throne of Ilek-Vad, that fabulous town of turrets atop the hollow cliffs of glass overlooking the twilight sea wherein the bearded and finny Gnorri build their singular labyrinths.
Впоследствии автор этой гипотезы опубликовал рассказ об исчезновении Картера и дал понять, что тот стал королем и восседает на опаловом троне в сказочном городе Илек-Ваде, стоящем на стеклянных утесах над сумрачным морем, под которым бородатые, обросшие плавниками гнорри строят свои неповторимые лабиринты.
It was this old man, Ward Phillips, who pleaded most loudly against the apportionment of Carter's estate to his heirs—all distant cousins— on the ground that he was still alive in another time-dimension and might well return some day.
Характерно, что именно этот старый мистик, Уорд Филлипс, резче всех возражал против раздела имения Картера между его наследниками, далекими родственниками, и утверждал, что он жив, но находится в другом измерении и еще может вернуться.
Against him was arrayed the legal talent of one of the cousins, Ernest K. Aspinwall of Chicago, a man ten years Carter's senior, but keen as a youth in forensic battles.
Один из кузенов Картера Эрнст К. Эспинуолл, использовал против него весь свой адвокатский дар. Он был на десять лет старше двоюродного брата, но сохранил юношескую горячность в спорах.
For four years the contest had raged, but now the time for apportionment had come, and this vast, strange room in New Orleans was to be the scene of the arrangements.
Их словесные баталии продолжались целых четыре года, но, наконец, настала пора раздела и большая, странная комната в Новом Орлеане превратилась в зал заседаний.
It was the home of Carter's literary and financial executor—the distinguished Creole student of mysteries and Eastern antiquities, Etienne-Laurent de Marigny.
В этой квартире жил душеприказчик и издатель Картера ученый мистик и востоковед креол Этьен-Лоран де Мариньи.
Carter had met de Marigny during the war, when they both served in the French Foreign Legion, and had at once cleaved to him because of their similar tastes and outlook.
Картер познакомился с ним во время войны, когда оба служили во французском Иностранном легионе. Они сблизились и подружились благодаря сходству вкусов и общему интересу к запредельным мирам и тайнам древности.
When, on a memorable joint furlough, the learned young Creole had taken the wistful Boston dreamer to Bayonne, in the south of France, and had shown him certain terrible secrets in the nighted and immemorial crypts that burrow beneath that brooding, eon-weighted city, the friendship was forever sealed.
Во время отпуска креол пригласил бостонского мечтателя на юг Франции, в Байонну и открыл ему несколько страшных секретов, показав старинные и забытые склепы, вырытые под этим городом с тысячелетней историей. Поездка укрепила их дружбу.
Carter's will had named de Marigny as executor, and now that avid scholar was reluctantly presiding over the settlement of the estate.
В своем завещании Картер назвал де Мариньи душеприказчиком, и сейчас этот неутомимый исследователь вынужден был собрать друзей и наследников и решить вопрос об имении.