Friends in San Rosario / Друзья из Сан-Розарио
FRIENDS IN SAN ROSARIO The west-bound train stopped at San Rosario on time at 8.20 a.m. A man with a thick black-leather wallet under his arm left the train and walked rapidly up the main street of the town.
Из одного вагона вышел мужчина с объемистым черным кожаным портфелем под мышкой и быстро зашагал по главной улице городка.
There were other passengers who also got off at San Rosario, but they either slouched limberly over to the railroad eating-house or the Silver Dollar saloon, or joined the groups of idlers about the station.
Сошли с поезда и другие пассажиры, но они тут же разбрелись — кто в железнодорожный буфет, кто в салун «Серебряный доллар», а кто просто примкнул к кучке зевак, околачивающихся на станции.
Indecision had no part in the movements of the man with the wallet.
Все движения человека с портфелем говорили о том, что ему чужда нерешительность.
He was short in stature, but strongly built, with very light, closely-trimmed hair, smooth, determined face, and aggressive, gold-rimmed nose glasses.
Это был невысокий коренастый блондин с коротко подстриженными волосами и гладким, энергичным лицом; нос его воинственно оседлали золотые очки.
He was well dressed in the prevailing Eastern style.
Он был одет в хороший костюм, покроя, принятого в восточных штатах.
His air denoted a quiet but conscious reserve force, if not actual authority.
В нем чувствовалась если не властность, то, во всяком случае, твердое, хотя и сдержанное, сознание собственной силы.
After walking a distance of three squares he came to the centre of the town's business area.
Пройдя три квартала, приезжий очутился в центре деловой части городка.
Here another street of importance crossed the main one, forming the hub of San Rosario's life and commerce.
Здесь улицу, по которой он шел, пересекала другая, не менее оживленная, и этот перекресток представлял собой главный узел всей финансовой и коммерческой жизни Сан-Розарио.
Upon one corner stood the post-office. Upon another Rubensky's Clothing Emporium.
На одном углу стояло здание почты, другой был занят магазином готового платья Рубенского.
The other two diagonally opposing corners were occupied by the town's two banks, the First National and the Stockmen's National.
На остальных двух углах, наискосок друг от друга, помещались оба городских банка — Первый Национальный и Национальный Скотопромышленный.
Into the First National Bank of San Rosario the newcomer walked, never slowing his brisk step until he stood at the cashier's window.
В Первый Национальный банк и направился приезжий, ни на минуту не замедляя своих шагов, пока они не привели его к окошечку в загородке перед столом главного бухгалтера.
The bank opened for business at nine, and the working force was already assembled, each member preparing his department for the day's business.
Банк открывался только в девять часов, но все служащие уже были на местах и готовились к началу операций.
The cashier was examining the mail when he noticed the stranger standing at his window.
Главный бухгалтер, занятый просмотром утренней почты, не сразу заметил посетителя, остановившегося перед его окошком.
"Bank doesn't open 'til nine," he remarked curtly, but without feeling.
— Мы начинаем с девяти, — сказал он коротко, но без раздражения в голосе.
He had had to make that statement so often to early birds since San Rosario adopted city banking hours.
С тех пор как банки Сан-Розарио перешли на принятые в больших городах часы работы, ему часто приходилось давать подобные разъяснения всяким ранним пташкам.
"I am well aware of that," said the other man, in cool, brittle tones.
— Мне это известно, — холодно отчеканил посетитель.
"Will you kindly receive my card?"
— Разрешите вручить вам мою карточку.
The cashier drew the small, spotless parallelogram inside the bars of his wicket, and read:
Главный бухгалтер взял протянутый в окошечко прямоугольник снежно-белого картона и прочел:
J. F. C. Nettlewick National Bank Examiner "Oh—er—will you walk around inside, Mr.—er—Nettlewick.
Дж. Ф. Ч. НЕТТЛВИК Ревизор Национальных Банков — Э-э… пожалуйста, пройдите сюда, мистер… э-э… Неттлвик.
Your first visit—didn't know your business, of course.
Вы у нас в первый раз… мы, разумеется, не знали.
Walk right around, please."
Вот сюда, пожалуйста.
The examiner was quickly inside the sacred precincts of the bank, where he was ponderously introduced to each employee in turn by Mr. Edlinger, the cashier—a middle-aged gentleman of deliberation, discretion, and method.
Не мешкая, ревизор вступил в святая святых банка, и мистер Эдлинджер, главный бухгалтер, почтенный джентльмен средних лет, все делавший обстоятельно, осмотрительно и методично, не без торжественности представил ему по очереди весь персонал.
"I was kind of expecting Sam Turner round again, pretty soon," said Mr. Edlinger.
— Я, признаться, ожидал Сэма Тэрнера, как обычно, — сказал мистер Эдлинджер.
"Sam's been examining us now, for about four years.
— Вот уже скоро четыре года, как нас ревизует Сэм.
I guess you'll find us all right, though, considering the tightness in business.
Но надеюсь, что и вам не в чем будет нас упрекнуть, учитывая общий застой в делах.
Not overly much money on hand, but able to stand the storms, sir, stand the storms."
Большой наличностью похвастать не можем, но бурю выдержим, сэр, бурю выдержим.
"Mr. Turner and I have been ordered by the Comptroller to exchange districts," said the examiner, in his decisive, formal tones.
— Мистер Тэрнер и я получили от Главного контролера предписание поменяться районами, — сказал ревизор все тем же сухим, официальным тоном.
"He is covering my old territory in Southern Illinois and Indiana.
— Он теперь ревизует мои прежние объекты в Южном Иллинойсе и Индиане.
I will take the cash first, please."
Если позволите, я начну с кассы.
Perry Dorsey, the teller, was already arranging his cash on the counter for the examiner's inspection.
Перри Дорси, кассир, уже раскладывал на мраморном прилавке наличность кассы для обозрения ревизора.
He knew it was right to a cent, and he had nothing to fear, but he was nervous and flustered.
Он знал, что все у него в порядке, до единого цента, и опасаться ему решительно нечего, но все-таки нервничал и волновался.
So was every man in the bank.
И все в банке нервничали и волновались.
There was something so icy and swift, so impersonal and uncompromising about this man that his very presence seemed an accusation.
Таким холодом и бездушием веяло от нового ревизора, что-то в нем было такое целеустремленное и непреклонное, что, казалось, одно его присутствие уже служило обвинительным актом.
He looked to be a man who would never make nor overlook an error.
Он производил впечатление человека, который никогда не ошибается сам и не простит ошибки другому.
Mr. Nettlewick first seized the currency, and with a rapid, almost juggling motion, counted it by packages.
Мистер Неттлвик прежде всего ринулся на наличность кассы и с быстротой и ловкостью фокусника пересчитал все пачки кредиток.
Then he spun the sponge cup toward him and verified the count by bills.
Затем он пододвинул к себе мокрую губку и проверил каждую пачку.
His thin, white fingers flew like some expert musician's upon the keys of a piano.
Его тонкие белые пальцы мелькали, как пальцы пианиста-виртуоза над клавишами рояля.
He dumped the gold upon the counter with a crash, and the coins whined and sang as they skimmed across the marble slab from the tips of his nimble digits.
Он с размаху вытряхнул на прилавок все содержимое мешка с золотом, и монеты жалобно звенели, разлетаясь по мраморной доске под его проворными руками.
The air was full of fractional currency when he came to the halves and quarters.
А когда дело дошло до мелочи, никелевые монетки так и запорхали в воздухе.
He counted the last nickle and dime.
Он сосчитал все до последнего цента.
He had the scales brought, and he weighed every sack of silver in the vault.
Он распорядился принести весы и взвесил каждый мешок серебра в кладовой.
He questioned Dorsey concerning each of the cash memoranda—certain checks, charge slips, etc., carried over from the previous day's work—with unimpeachable courtesy, yet with something so mysteriously momentous in his frigid manner, that the teller was reduced to pink cheeks and a stammering tongue.
Он подробно допрашивал Дорси по поводу каждого кассового документа — чеков, расписок и т. д., оставшихся со вчерашнего дня; все это безукоризненно вежливо, но в то же время с такой таинственной многозначительностью и таким ледяным тоном, что у бедного кассира горели щеки и заплетался язык.
This newly-imported examiner was so different from Sam Turner. It had been Sam's way to enter the bank with a shout, pass the cigars, and tell the latest stories he had picked up on his rounds.
Этот новый ревизор был совсем непохож на Сэма Тэрнера, Сэм входил в банк с веселым шумом, оделял всех сигарами и принимался рассказывать анекдоты, услышанные в дороге.
His customary greeting to Dorsey had been, "Hello, Perry!
С Дорси он обычно здоровался так: «А, Перри!
Haven't skipped out with the boodle yet, I see." Turner's way of counting the cash had been different, too.
Ты еще не сбежал со всей кассой?» Процедура проверки наличности тоже носила несколько иной характер.
He would finger the packages of bills in a tired kind of way, and then go into the vault and kick over a few sacks of silver, and the thing was done. Halves and quarters and dimes?
Тэрнер со скучающим видом перебирал пальцами пачки кредиток, потом спускался в кладовую, наудачу поддевал ногой несколько мешков с серебром, и на том дело кончалось.
Not for Sam Turner.
До мелочи Сэм Тэрнер не унижался никогда.
"No chicken feed for me," he would say when they were set before him.
«Что я, курица, что ли, чтобы по зернышку клевать? — говорил он, когда перед ним выкладывали кучки никелевых монеток.
"I'm not in the agricultural department."
— Сельское хозяйство — это не по моей части».
But, then, Turner was a Texan, an old friend of the bank's president, and had known Dorsey since he was a baby.
Но ведь Тэрнер сам был коренным техасцем, издавна водил дружбу с президентом банка, а кассира Дорси знал чуть не с пеленок.