La máscara de la muerte roja/МАСКА КРАСНОЙ СМЕРТИ

Автор: ЭEdgar Allan Poe /дгар По

Языки: ES → RU Уровень: средний
La máscara de la muerte roja [Cuento - Texto completo.]. Edgar Allan Poe La “Muerte Roja” había devastado el país durante largo tiempo.
А снаружи царила Красная смерть.. Эдгар Аллан По МАСКА КРАСНОЙ СМЕРТИ Уже давно опустошала страну Красная смерть.
Jamás una peste había sido tan fatal y tan espantosa.
Ни одна эпидемия еще не была столь ужасной и губительной.
La sangre era encarnación y su sello: el rojo y el horror de la sangre.
Кровь была ее гербом и печатью — жуткий багрянец крови!
Comenzaba con agudos dolores, un vértigo repentino, y luego los poros sangraban y sobrevenía la muerte.
Неожиданное головокружение, мучительная судорога, потом из всех пор начинала сочиться кровь — и приходила смерть.
Las manchas escarlata en el cuerpo y la cara de la víctima eran el bando de la peste, que la aislaba de toda ayuda y de toda simpatía, y la invasión, progreso y fin de la enfermedad se cumplían en media hora.
Едва на теле жертвы, и особенно на лице, выступали багровые пятна — никто из ближних уже не решался оказать поддержку или помощь зачумленному. Болезнь, от первых ее симптомов до последних, протекала меньше чем за полчаса.
Pero el príncipe Próspero era feliz, intrépido y sagaz.
Но принц Просперо был по-прежнему весел — страх не закрался в его сердце, разум не утратил остроту.
Cuando sus dominios quedaron semidespoblados llamó a su lado a mil caballeros y damas de su corte, y se retiró con ellos al seguro encierro de una de sus abadías fortificadas.
Когда владенья его почти обезлюдели, он призвал к себе тысячу самых ветреных и самых выносливых своих приближенных и вместе с ними удалился в один из своих укрепленных монастырей, где никто не мог потревожить его.
Era ésta de amplia y magnífica construcción y había sido creada por el excéntrico aunque majestuoso gusto del príncipe. Una sólida y altísima muralla la circundaba. Las puertas de la muralla eran de hierro.
Здание это — причудливое и величественное, выстроенное согласно царственному вкусу самого принца, — было опоясано крепкой и высокой стеной с железными воротами.
Una vez adentro, los cortesanos trajeron fraguas y pesados martillos y soldaron los cerrojos.
Вступив за ограду, придворные вынесли к воротам горны и тяжелые молоты и намертво заклепали засовы.
Habían resuelto no dejar ninguna vía de ingreso o de salida a los súbitos impulsos de la desesperación o del frenesí.
Они решили закрыть все входы и выходы, дабы как-нибудь не прокралось к ним безумие и ие поддались они отчаянию.
La abadía estaba ampliamente aprovisionada.
Обитель была снабжена всем необходимым, и придворные могли не бояться заразы.
Con precauciones semejantes, los cortesanos podían desafiar el contagio.
А те, кто остался за стенами, пусть сами о себе позаботятся!
Que el mundo exterior se las arreglara por su cuenta; entretanto era una locura afligirse.
Глупо было сейчас грустить или предаваться раздумью.
El príncipe había reunido todo lo necesario para los placeres.
Принц постарался, чтобы не было недостатка в развлечениях.
Había bufones, improvisadores, bailarines y músicos; había hermosura y vino.
Здесь были фигляры и импровизаторы, танцовщицы и музыканты, красавицы и вино.
Todo eso y la seguridad estaban del lado de adentro.
Все это было здесь, и еще здесь была безопасность.
Afuera estaba la Muerte Roja.
А снаружи царила Красная смерть.
Al cumplirse el quinto o sexto mes de su reclusión, y cuando la peste hacía los más terribles estragos, el príncipe Próspero ofreció a sus mil amigos un baile de máscaras de la más insólita magnificencia.
Когда пятый или шестой месяц их жизни в аббатстве был на исходе, а моровая язва свирепствовала со всей яростью, принц Просперо созвал тысячу своих друзей на бал-маскарад, великолепней которого еще не видывали.
Aquella mascarada era un cuadro voluptuoso, pero permitan que antes les describa los salones donde se celebraba.
Это была настоящая вакханалия, этот маскарад. Но сначала я опишу вам комнаты, в которых он происходил.
Eran siete -una serie imperial de estancias-.
Их было семь — семь роскошных покоев.
En la mayoría de los palacios, la sucesión de salones forma una larga galería en línea recta, pues las dobles puertas se abren hasta adosarse a las paredes, permitiendo que la vista alcance la totalidad de la galería.
В большинстве замков такие покои идут длинной прямой анфиладой; створчатые двери распахиваются настежь, и ничто не мешает охватить взором всю перспективу.
Pero aquí se trataba de algo muy distinto, como cabía esperar del amor del príncipe por lo extraño.
Но замок Просперо, как и следовало ожидать от его владельца, приверженного ко всему bizarre[1 - Странному (франц.)] был построен совсем по-иному.
Las estancias se hallaban dispuestas con tal irregularidad que la visión no podía abarcar más de una a la vez.
Комнаты располагались столь причудливым образом, что сразу была видна только одна из них.
Cada veinte o treinta metros había un brusco recodo, y en cada uno nacía un nuevo efecto.
Через каждые двадцать — тридцать ярдов вас ожидал поворот, и за каждым поворотом вы обнаруживаются что-то повое.
A derecha e izquierda, en mitad de la pared, una alta y estrecha ventana gótica daba a un corredor cerrado que seguía el contorno de la serie de salones.
В каждой комнате, справа и слева, посреди стены находилось высокое узкое окно в готическом стиле, выходившее на крытую галерею, которая повторяла зигзаги анфилады.
Las ventanas tenían vitrales cuya coloración variaba con el tono dominante de la decoración del aposento.
Окна эти были из цветного стекла, и цвет их гармонировал со всем убранством комнаты.
Si, por ejemplo, la cámara de la extremidad oriental tenía tapicerías azules, vívidamente azules eran sus ventanas.
Так, комната в восточном конце галереи была обтянута голубым, и окна в ней были ярко-синие.
La segunda estancia ostentaba tapicerías y ornamentos purpúreos, y aquí los vitrales eran púrpura.
Вторая комната была убрана красным, и стекла здесь были пурпурные.
La tercera era enteramente verde, y lo mismo los cristales.
В третьей комнате, зеленой, такими же были и оконные стекла.
La cuarta había sido decorada e iluminada con tono naranja; la quinta, con blanco; la sexta, con violeta.
В четвертой комнате драпировка и освещение были оранжевые, в пятой — белые, в шестой — фиолетовые.
El séptimo aposento aparecía completamente cubierto de colgaduras de terciopelo negro, que abarcaban el techo y la paredes, cayendo en pliegues sobre una alfombra del mismo material y tonalidad.
Седьмая комната была затянута черным бархатом: черные драпировки спускались здесь с самого потолка и тяжелыми складками ниспадали на ковер из такого же черного бархата.
Pero en esta cámara el color de las ventanas no correspondía a la decoración. Los cristales eran escarlata, tenían un color de sangre.
И только в этой комнате окна отличались от обивки: они были ярко-багряные — цвета крови.
A pesar de la profusión de ornamentos de oro que aparecían aquí y allá o colgaban de los techos, en aquellas siete estancias no había lámparas ni candelabros. Las cámaras no estaban iluminadas con bujías o arañas. Pero en los corredores paralelos a la galería, y opuestos a cada ventana, se alzaban pesados trípodes que sostenían un ígneo brasero cuyos rayos se proyectaban a través de los cristales teñidos e iluminaban brillantemente cada estancia. Producían en esa forma multitud de resplandores tan vivos como fantásticos.
Ни в одной из семи комнат среди многочисленных золотых украшений, разбросанных повсюду и даже спускавшихся с потолка, не видно было ни люстр, ни канделябров, — не свечи и не лампы освещали комнаты: на галерее, окружавшей анфиладу, против каждого окна стоял массивный треножник с пылающей жаровней, и огни, проникая сквозь стекла, заливали покои цветными лучами, отчего все вокруг приобретало какой-то призрачный, фантастический вид.
Pero en la cámara del poniente, la cámara negra, el fuego que a través de los cristales de color de sangre se derramaba sobre las sombrías colgaduras, producía un efecto terriblemente siniestro, y daba una coloración tan extraña a los rostros de quienes penetraban en ella, que pocos eran lo bastante audaces para poner allí los pies.
Но в западной, черной, комнате свет, струившийся сквозь кроваво-красные стекла и падавший на темные занавеси, казался особенно таинственным и столь дико искажал лица присутствующих, что лишь немногие из гостей решались переступить ее порог.
En este aposento, contra la pared del poniente, se apoyaba un gigantesco reloj de ébano.
А еще в этой комнате, у западной ее стены, стояли гигантские часы черного дерева.
Su péndulo se balanceaba con un resonar sordo, pesado, monótono. y cuando el minutero había completado su circuito y la hora iba a sonar, de las entrañas de bronce del mecanismo nacía un tañido claro y resonante, lleno de música. mas su tono y su énfasis eran tales que, a cada hora, los músicos de la orquesta se veían obligados a interrumpir momentáneamente su ejecución para escuchar el sonido, y las parejas danzantes cesaban por fuerza sus evoluciones; durante un momento, en aquella alegre sociedad reinaba el desconcierto.
Их тяжелый маятник с монотонным приглушенным звоном качался из стороны в сторону, и, когда минутная стрелка завершала свой оборот и часам наступал срок бить, из их медных легких вырывался звук отчетливый и громкий, проникновенный и удивительно музыкальный, но до того необычный по силе и тембру, что оркестранты принуждены были каждый час останавливаться, чтобы прислушаться к нему.
y, mientras aún resonaban los tañidos del reloj, era posible observar que los más atolondrados palidecían y los de más edad y reflexión se pasaban la mano por la frente, como si se entregaran a una confusa meditación o a un ensueño..
Тогда вальсирующие пары невольно переставали кружиться, ватага весельчаков на миг замирала в смущении и, пока часы отбивали удары, бледнели лица даже самых беспутных, а те, кто был постарше и порассудительней, невольно проводили рукой но лбу, отгоняя какую-то смутную думу.
Pero apenas los ecos cesaban del todo, livianas risas nacían en la asamblea; los músicos se miraban entre sí, como sonriendo de su insensata nerviosidad, mientras se prometían en voz baja que el siguiente tañido del reloj no provocaría en ellos una emoción semejante.
Но вот бой часов умолкал, и тотчас же веселый смех наполнял покои; музыканты с улыбкой переглядывались, словно посмеиваясь над своим нелепым испугом, и каждый тихонько клялся другому, что в следующий раз он не поддастся смущению при этих звуках.
Mas, al cabo de sesenta y tres mil seiscientos segundos del Tiempo que huye, el reloj daba otra vez la hora, y otra vez nacían el desconcierto, el temblor y la meditación.
А когда пробегали шестьдесят минут — три тысячи шестьсот секунд быстротечного времени — и часы снова начинали бить, наступало прежнее замешательство и собравшимися овладевали смятение и тревога.
Pese a ello, la fiesta era alegre y magnífica.
И все же это было великолепное и веселое празднество.
El príncipe tenía gustos singulares. Sus ojos se mostraban especialmente sensibles a los colores y sus efectos. Desdeñaba los caprichos de la mera moda.
Принц отличался своеобразным вкусом: он с особой остротой воспринимал внешние эффекты и не заботился о моде.
Sus planes eran audaces y ardientes, sus concepciones brillaban con bárbaro esplendor.
Каждый его замысел был смел и необычен и воплощался с варварской роскошью.
Algunos podrían haber creído que estaba loco. Sus cortesanos sentían que no era así.
Многие сочли бы принца безумным, но приспешники его были иного мнения.
Era necesario oírlo, verlo y tocarlo para tener la seguridad de que no lo estaba.
Впрочем, поверить им могли только те, кто слышал и видел его, кто был к нему близок.
El príncipe se había ocupado personalmente de gran parte de la decoración de las siete salas destinadas a la gran fiesta, su gusto había guiado la elección de los disfraces.
Принц самолично руководил почти всем, что касалось убранства семи покоев к этому грандиозному fete[2 - Празднеству (франц.)]
Grotescos eran éstos, a no dudarlo.
И уж конечно — это были гротески!
Reinaba en ellos el brillo, el esplendor, lo picante y lo fantasmagórico.
Каждый его замысел был смел и необычен и воплощался с варварской роскошью.
Veíanse figuras de arabesco, con siluetas y atuendos incongruentes, veíanse fantasías delirantes, como las que aman los locos.
Повсюду кружились какие-то фантастические существа, и у каждого в фигуре или одежде было что-нибудь нелепое.
En verdad, en aquellas siete cámaras se movía, de un lado a otro, una multitud de sueños.
По всем семи комнатам во множестве разгуливали видения наших снов.
Y aquellos sueños se contorsionaban en todas partes, cambiando de color al pasar por los aposentos, y haciendo que la extraña música de la orquesta pareciera el eco de sus pasos.
Они — эти видения, — корчась и извиваясь, мелькали тут и там, в каждой новой комнате меняя свой цвет, и чудилось, будто дикие звуки оркестра — всего лишь эхо их шагов.