The Truth About Pyecraft / Правда о Пайкрафте
The Truth about Pyecraft He sits not a dozen yards away.
Правда о Пайкрафте Он сидит всего в десяти шагах от меня.
If I glance over my shoulder I can see him.
Стоит мне поглядеть через плечо, и я увижу его.
And if I catch his eye—and usually I catch his eye— it meets me with an expression.
И если я встречусь с ним взглядом (а это непременно случится), то в его глазах...
It is mainly an imploring look—and yet with suspicion in it.
В общем это умоляющий взгляд, по все же с оттенком подозрения.
Confound his suspicion!
К черту его подозрения!
If I wanted to tell on him I should have told long ago. I don't tell and I don't tell, and he ought to feel at his ease.
Если бы я захотел, я бы давно, все про него рассказал, Однако же я молчу, я ничего не рассказываю, и он может быть спокойным и чувствовать себя вольготно.
As if anything so gross and fat as he could feel at ease!
Если, конечно, такое громоздкое и жирное создание, как он, вообще может чувствовать себя вольготно.
Who would believe me if I did tell?
Да если бы я и рассказал, кто бы мне поверил?
Poor old Pyecraft!
Бедняга Пайкрафт!
Great, uneasy jelly of substance!
Экая неуклюжая бесформенная масса - студень, да и только!
The fattest clubman in London.
Самый толстый клубный завсегдатай в Лондоне.
He sits at one of the little club tables in the huge bay by the fire, stuffing.
Он сидит за одним из столиков в большой нише около камина и... жует.
What is he stuffing?
Что это он жует?
I glance judiciously and catch him biting at a round of hot buttered tea-cake, with his eyes on me.
Я оглядываюсь, будто невзначай, - так и знал: набивает себе рот сдобной булкой с маслом, не спуская с меня глаз.
Confound him!—with his eyes on me!
А, чтоб ему с его неотвязным взглядом!
That settles it, Pyecraft!
Ну хорошо же, Пайкрафт!
Since you will be abject, since you will behave as though I was not a man of honour, here, right under your embedded eyes, I write the thing down—the plain truth about Pyecraft.
Раз вы хотите быть несносным, раз вы продолжаете вести себя так, будто сомневаетесь в моей порядочности, пеняйте на себя! Вот тут, перед вашими заплывшими жиром глазами, я все напишу, я расскажу всю правду о Пайкрафте.
The man I helped, the man I shielded, and who has requited me by making my club unendurable, absolutely unendurable, with his liquid appeal, with the perpetual "don't tell" of his looks.
Расскажу о человеке, которому я помог, которого я покрывал и который отплатил мне тем, что превратил моя клуб в место, невыносимое для меня, совершенно невыносимое из-за этого водянистого взгляда, умоляющего без конца об одном и том же: "Только, ради бога, никому не говорите!"
And, besides, why does he keep on eternally eating?
И потом, почему он все время ест?
Well, here goes for the truth, the whole truth, and nothing but the truth!
Так вот вам правда, вся правда, правда без прикрас!
Pyecraft—. I made the acquaintance of Pyecraft in this very smoking- room.
Пайкрафт... Я познакомился с ним здесь же, в курительной комнате.
I was a young, nervous new member, and he saw it.
В клубе я был тогда молодым и мнительным новичком, - и он это заметил.
I was sitting all alone, wishing I knew more of the members, and suddenly he came, a great rolling front of chins and abdomina, towards me, and grunted and sat down in a chair close by me and wheezed for a space, and scraped for a space with a match and lit a cigar, and then addressed me.
Я сидел в одиночестве, жалел, что у меня еще так мало знакомых, как вдруг ко мне приблизилась некая туша, состоявшая из нескольких подбородков и живота. Это и был Пайкрафт. Он хрюкнул, сел рядом на стул, посопел, долго чиркая спичкой, наконец закурил сигару и обратился ко мне.
I forget what he said—something about the matches not lighting properly, and afterwards as he talked he kept stopping the waiters one by one as they went by, and telling them about the matches in that thin, fluty voice he has.
Не помню, что он сказал, - кажется, что-то о плохих спичках. Продолжая говорить со мной, он останавливал каждого проходящего официанта и бранил спички своим тонким, певучим голоском.
But, anyhow, it was in some such way we began our talking.
Так или иначе мы разговорились.
He talked about various things and came round to games.
Он болтал о разных вещах, затем перешел к спорту, а от спорта - к моей фигуре и цвету лица.
And thence to my figure and complexion.
- Вы, должно быть, хорошо играете в крикет, - сказал он.
"You ought to be a good cricketer," he said.
Я считаю себя стройным, могу даже кое-кому показаться тощим.
I suppose I am slender, slender to what some people would call lean, and I suppose I am rather dark, still—I am not ashamed of having a Hindu great-grandmother, but, for all that, I don't want casual strangers to see through me at a glance to her.
Знаю также, что я довольно смуглый, тем не менее... Прабабушка у меня была индуска, и я этого ничуть не стыжусь, но я не хочу, чтобы каждый встречный при первом взгляде считал себя вправе строить догадки о моих предках.
So that I was set against Pyecraft from the beginning.
Вот почему я с самого начала невзлюбил Пайкрафта.
But he only talked about me in order to get to himself.
Но он-то завел разговор обо мне только для того, чтобы перейти к собственной персоне.
"I expect," he said, "you take no more exercise than I do, and probably you eat no less." (Like all excessively obese people he fancied he ate nothing.). "Yet,"—and he smiled an oblique smile— "we differ."
- Двигаетесь вы, наверное, не больше моего, - сказал он, - а едите не меньше... (Как и все очень тучные люди, он воображал, что ничего не ест.). Однако же между нами есть разница, - добавил он, криво улыбаясь.
And then he began to talk about his fatness and his fatness; all he did for his fatness and all he was going to do for his fatness.
И тут он начал без конца говорить о своей полноте.
what people had advised him to do for his fatness and what he had heard of people doing for fatness similar to his..
О том, что он делал, чтобы избавиться от полноты, что с обирается делать, чтобы вылечиться от полноты, что ему советовали делать против полноты и что, он слышал, делают другие люди, страдающие полнотой.
"A priori," he said, "one would think a question of nutrition could be answered by dietary and a question of assimilation by drugs."
- A priori, [независимо от опыта, заранее, наперед (лат.).] - сказал он, - вы, наверно, думаете, что вопрос питания решается диетой, а вопрос усвоения пищи организмом - лекарствами.
It was stifling.
Это было невыносимо.
It was dumpling talk. It made me feel swelled to hear him.
Слушая этого обжору, я чувствовал, что сам начинаю пухнуть.
One stands that sort of thing once in a way at a club, but a time came when I fancied I was standing too much.
Конечно, в клубе бывают иногда такие встречи, испытывающие наше терпение, но вскоре мне стало казаться, что этому надо положить конец.
He took to me altogether too conspicuously.
Было совершенно ясно, что этот субъект не отвяжется от меня.
I could never go into the smoking-room but he would come wallowing towards me, and sometimes he came and gormandised round and about me while I had my lunch.
Стоило мне появиться в курительной комнате, как он вразвалку шел ко мне, а иногда, когда я завтракал, подсаживался к моему столу и без стеснения предавался чревоугодию.
He seemed at times almost to be clinging to me.
Порою он прямо-таки прилипал ко мне.
He was a bore, but not so fearful a bore as to be limited to me; and from the first there was something in his manner—almost as though he knew, almost as though he penetrated to the fact that I might—that there was a remote, exceptional chance in me that no one else presented.
Нудный человек! Но все-таки, неужели от его навязчивости должен страдать только я? С самого начала в его поведении было что-то такое, будто он знал, будто интуитивно понял, что я мог бы... что во мне одном он мог видеть единственную надежду, которой нигде больше не найдет.
"I'd give anything to get it down," he would say—"anything," and peer at me over his vast cheeks and pant.
- Я все бы отдал, чтобы сбавить в весе, - говорил он, - решительно все! - и, задыхаясь, пытливо всматривался в меня глазками, утонувшими в пухлых щеках.
Poor old Pyecraft!
Бедный Пайкрафт!
He has just gonged, no doubt to order another buttered tea-cake!
Вот он позвонил, - наверно, чтобы заказать еще сдобной булки и масла.
He came to the actual thing one day.
Однажды он перешел прямо к делу.
"Our Pharmacopoeia," he said, "our Western Pharmacopoeia, is anything but the last word of medical science.
- Наша фармакопея, - сказал он, - наша западная фармакопея далеко не последнее слово в медицине.
In the East, I've been told—" He stopped and stared at me.
На Востоке, я слышал... - Он осекся и уставился на меня.
It was like being at an aquarium.
Мне показалось, что я стою перед аквариумом.
I was quite suddenly angry with him.
Тут я вдруг на него рассердился.