The Hand That Riles /ука, которая терзает весь мир
Many of our great men," said I (apropos of many things), "have declared that they owe their success to the aid and encouragement of some brilliant woman."
Рука, которая терзает весь мир – Многие из наших великих людей, – сказал я (по поводу целого ряда явлений), – признавали, что своими успехами они обязаны участию и помощи какой-нибудь блистательной женщины.
"I know," said Jeff Peters.
– Да, – сказал Джефф Питерс.
"I've read in history and mythology about Joan of Arc and Mme. Yale and Mrs. Caudle and Eve and other noted females of the past.
– Мне случилось читать и в истории и в мифологии о Жанне дАрк, о мадам Иэл, о миссис Кодл[1], о Еве и других замечательных женщинах прошлого.
But, in my opinion, the woman of to-day is of little use in politics or business.
Но женщины нашего времени, по-моему, почти бесполезны и в бизнесе и в политической жизни.
What's she best in, anyway?
Куда годится современная женщина?
— men make the best cooks, milliners, nurses, housekeepers, stenographers, clerks, hairdressers and launderers.
Ведь мужчины в настоящее время и лучше стряпают, и лучше стирают и гладят. Лучшие сиделки, слуги, парикмахеры, стенографы, клерки – все это мужчины.
About the only job left that a woman can beat a man in is female impersonator in vaudeville."
Единственное дело, в котором женщина превосходит мужчину, это исполнение женских ролей в водевиле.
"I would have thought," said I, "that occasionally, anyhow, you would have found the wit and intuition of woman valuable to you in your lines of—er—business."
– А я думал, что женская чуткость и женская хитрость оказывали вам бесценные услуги в вашей… как бы это сказать?
"Now, wouldn't you," said Jeff, with an emphatic nod—"wouldn't you have imagined that?
специальности… – Да, – сказал Джефф и энергично кивнул головой, – так может показаться.
But a woman is an absolutely unreliable partner in any straight swindle.
А на поверку женщина – самый ненадежный товарищ во всяком благородном мошенничестве.
She's liable to turn honest on you when you are depending upon her the most.
Вдруг, ни с того ни с сего, когда вы больше всего на нее надеетесь, она становится честной и проваливает все дело.
I tried 'em once.
Однажды я испытал этих дамочек на собственной шкуре.
"Bill Humble, an old friend of mine in the Territories, conceived the illusion that he wanted to be appointed United States Marshall.
Билл Хамбл, мой старый приятель, с которым я сдружился на Территории[2], вбил себе в голову, что ему хочется, чтобы правительство Соединенных Штатов назначило его шерифом.
At that time me and Andy was doing a square, legitimate business of selling walking canes.
В ту пору мы с Энди занимались делом чистым и законным – продавали трости с набалдашниками.
If you unscrewed the head of one and turned it up to your mouth a half pint of good rye whiskey would go trickling down your throat to reward you for your act of intelligence.
Если вам вздумается отвинтить набалдашник и приложить его к губам, вам прямо в рот потечет полпинты хорошего пшеничного виски, которое приятно прополощет вам горло в награду за вашу догадливость.
The deputies was annoying me and Andy some, and when Bill spoke to me about his officious aspirations, I saw how the appointment as Marshall might help along the firm of Peters & Tucker. "Selling walking canes."
Полиция изредка докучала нам, и, когда Билл сообщил мне, что хотел бы сделаться шерифом, я сразу смекнул, что в этой должности он был бы очень полезен торговому дому «Питерс и Таккер».
"'Jeff, says Bill to me, 'you are a man of learning and education, besides having knowledge and information concerning not only rudiments but facts and attainments.
– Джефф, – говорит мне Билл, – ты человек ученый, образованный, да к тому же обладаешь всякими знаниями и сведениями касательно не одних только начальных основ, но также фактов и выводов.
"'I do, says I, 'and I have never regretted it.
– Правильно, – говорю я, – и в этом я никогда на раскаивался.
I am not one, says I, 'who would cheapen education by making it free.
Я не из тех, говорю, кто видит в образовании дешевый товар и ратует за бесплатное обучение.
Tell me, says I, 'which is of the most value to mankind, literature or horse racing?
Скажи мне, говорю я, – что имеет больше цены для человечества: литература или конские скачки?
"'Why—er—, playing the po—I mean, of course, the poets and the great writers have got the call, of course, says Bill.
– Э-э… гм… ну, разумеется, хорошие лошади… то есть я хотел сказать поэты и всякие там великие писатели, те, конечно, идут впереди, – говорит Билл.
"'Exactly, says I.
– Вот именно, – говорю я.
'Then why do the master minds of finance and philanthropy, says I, 'charge us $2 to get into a race-track and let us into a library free?
– А если так, то почему же наши финансовые и гуманитарные гении берут с нас два доллара за вход на ипподром, а в библиотеки пускают бесплатно?
Is that distilling into the masses, says I, 'a correct estimate of the relative value of the two means of self-culture and disorder?
Можно ли, – говорю я, – назвать это внедрением в массы правильного понятия об относительной ценности двух вышеупомянутых способов самообразования и разорения?
"'You are arguing outside of my faculties of sense and rhetoric, says Bill.
– Не угнаться мне за твоей риторикой и логикой, – говорит Билл.
'What I wanted you to do is to go to Washington and dig out this appointment for me.
– Мне от тебя нужно одно: чтобы ты съездил в Вашингтон и выхлопотал мне место шерифа.
I haven't no ideas of cultivation and intrigue.
У меня, понимаешь ли, нет способностей к интригам и высокому тону.
I'm a plain citizen and I need the job.
Я простой обыватель и хочу получить это место.
I've killed seven men, says Bill; 'I've got nine children; I've been a good Republican ever since the first of May; I can't read nor write, and I see no reason why I ain't illegible for the office.
Вот и все. Я убил на войне семерых, а детей у меня девять душ. Я член республиканской партии с первого мая. Я не умею ни читать, ни писать и не вижу никаких оснований, почему я не гожусь для этой должности.
And I think your partner, Mr. Tucker, goes on Bill, 'is also a man of sufficient ingratiation and connected system of mental delinquency to assist you in securing the appointment.
Мне сдается, что и твой компаньон, мистер Таккер, тоже человек мозговитый и может оказать тебе содействие.
I will give you preliminary, says Bill, $1,000 for drinks, bribes and carfare in Washington.
Я выдам вам авансом тысячу долларов на выпивку, взятки и трамвайные билеты в Вашингтоне.
If you land the job I will pay you $1,000 more, cash down, and guarantee you impunity in boot-legging whiskey for twelve months.
Если вы устроите мне это дело, я дам вам еще тысячу наличными, кроме того – у вас будет возможность целый год безнаказанно продавать наши контрабандные спиртуозные трости.
Are you patriotic to the West enough to help me put this thing through the Whitewashed Wigwam of the Great Father of the most eastern flag station of the Pennsylvania Railroad? says Bill. "I'm a plain citizen and I need the job."
Надеюсь, что ты добрый патриот и поможешь мне провести это дело через Белый Вигвам Великого Отца на самой восточной станции Пенсильванской железной дороги[3].
"Well, I talked to Andy about it, and he liked the idea immense.
Рассказал я про это дело Энди, и оно ему страшно понравилось.
Andy was a man of an involved nature.
Энди был сложная натура.
He was never content to plod along, as I was, selling to the peasantry some little tool like a combination steak beater, shoe horn, marcel waver, monkey wrench, nail file, potato masher and Multum in Parvo tuning fork.
Ему было мало шататься по деревням и продавать доверчивым фермерам комбинацию из валька для отбивания бифштексов, рожка для ботинок, щипцов для завивки, пилки для ногтей, машинки для растирания картофеля, коловорота и камертона.
Andy had the artistic temper, which is not to be judged as a preacher's or a moral man's is by purely commercial deflections.
У Энди была душа художника, и ее нельзя было мерить чисто коммерческой меркой, как душу проповедника или учителя нравственности.
So we accepted Bill's offer, and strikes out for Washington.
Так что мы приняли предложение Билла, сели в поезд и помчались в Вашингтон.
"Says I to Andy, when we get located at a hotel on South Dakota Avenue, G.S.S.W.
Приехали мы, остановились в гостинице на Южно-Дакотской авеню, и я говорю Энди:
'Now Andy, for the first time in our lives we've got to do a real dishonest act.
– Вот, Энди, первый раз в нашей жизни мы готовимся совершить истинно бесчестный поступок.
Lobbying is something we've never been used to; but we've got to scandalize ourselves for Bill Humble's sake.
Подкупать сенаторов нам еще никогда не случалось, но что делать, ради Билла придется пойти и на это.
In a straight and legitimate business, says I, 'we could afford to introduce a little foul play and chicanery, but in a disorderly and heinous piece of malpractice like this it seems to me that the straightforward and aboveboard way is the best.
В делах благородных и честных можно допустить немного жульничества, но в этом грязном, отвратительном деле лучше всего – прямота. Здесь карты на стол, и никакого лукавства.
I propose, says I, 'that we hand over $500 of this money to the chairman of the national campaign committee, get a receipt, lay the receipt on the President's desk and tell him about Bill.
Предлагаю тебе вот что: давай вручим пятьсот долларов председателю комитета избирательной кампании, получим квитанцию, положим квитанцию на стол президенту и расскажем ему про Билла.
The President is a man who would appreciate a candidate who went about getting office that way instead of pulling wires.
Я убежден, что президент сумеет оценить кандидата, который стремится получить должность таким прямолинейным путем, а не убивает все свое время на политические интриги.
"Andy agreed with me, but after we talked the scheme over with the hotel clerk we give that plan up.
Энди согласился со мной, но, обсудив эту идею с одним из служащих нашего отеля, мы отказались от нее.
He told us that there was only one way to get an appointment in Washington, and that was through a lady lobbyist.
Служащий объяснил нам, что в Вашингтоне существует только один способ достать место: надо действовать через женщину, имеющую связи в сенате.
He gave us the address of one he recommended, a Mrs. Avery, who he said was high up in sociable and diplomatic rings and circles.
Он дал нам адрес одной такой дамы, к которой и рекомендовал обратиться; звали ее миссис Эвери; он утверждал, что она очень важная птица в дипломатических кругах и высших сферах.
"The next morning at 10 o'clock me and Andy called at her hotel, and was shown up to her reception room.
На следующее утро мы с Энди явились в ее особняк и были введены в приемную.
"This Mrs. Avery was a solace and a balm to the eyesight.
Эта миссис Эвери была бальзам и утешение для глаз.
She had hair the color of the back of a twenty dollar gold certificate, blue eyes and a system of beauty that would make the girl on the cover of a July magazine look like a cook on a Monongahela coal barge.
Волосы у нее были такого же цвета, как оборотная сторона двадцатидолларовой золотой облигации, глаза голубые, и вообще вся система красоты была у нее такая, что девицы, которых изображают на обложках июльских журналов, рядом с ней показались бы кухарками с угольной баржи, плывущей по реке Мононгахеле.